Роберт Янг: Что за мрачное место

Когда Джулия зашла в дом, мы с Роном подошли к крыльцу и сели на ступеньки. Вскоре мать позвала нас ужинать.

Теперь Роун ел вовсе не как бродяга. Правда, может быть, сэндвич, который он умял и молоко несколько перебили ему аппетит, и поэтому он не набрасывался на еду. Мать приготовила пирожки с ветчиной, и разбавила выделившийся сок водой, чтобы получилась подливка для картошки. Роун постоянно поглядывал на нее. К чему бы это. Для меня она всегда была красива, но я принимал это как должное, ведь это же была моя мать. Ее темно-каштановые волосы были зачесаны назад и стянуты в пучок на затылке. Зимой ее кожа была молочно-белой, но с приходом весенних работ в огороде становилась не такой бледной, и за лето делалась золотистой.

Роун уже представился ей и отцу.

— Откуда будешь? — спросил отец.

Поколебавшись на мгновение, Роун сказал:

— Омаха.

— Плохо там идут дела?

— Типа того.

— Сейчас везде плохо.

— Передайте, пожалуйста, соль — попросила Джулия.

Мать подала ей солонку.

— Еще картошки, мистер Роун?

— Нет, спасибо, мэм.

Джулия посмотрела на него через стол.

— Вы путешествуете вчёрную?

Он не понял ее вопроса.

— Она хочет спросить, вы ездите под товарными вагонами, так, чтобы вас не заметили кондукторы? — объяснил я.

— А. Ну да.

— Это не твое дело, Джули — сказала мать.

— Я же только спросила.

Мать испекла сливочный пирог с кокосом и положила каждому по большому куску. Роун попробовал и посмотрел на нее.

— Можно вас спросить, мэм?

— Конечно.

— Вы испекли этот пирог в дровяной печке? — он заметил печку, когда мы проходили через кухню.

— А где же еще — другой у меня нет, — ответила мать.

— Мне кажется — произнес Роун, — что одна из главных проблем человечества заключается в том, что люди всегда ищут чудеса там, где их нет, в то время, как настоящие чудеса творятся у них под носом, и на них никто не обращает внимания.

Ну кто мог ожидать от бродяги такой речи? Мы все так и замерли, уставились на него. Затем мать улыбнулась и сказала:

— Спасибо, мистер Роун. Это самый лучший комплимент, который я когда-либо слышала.

Мы закончили ужин в молчании. Потом Роун посмотрел сначала на мать, затем на отца.

— Я никогда не забуду вашей доброты. — Он встал из-за стола. — А теперь, с вашего позволения, думаю, мне пора.

Мы промолчали. Наверное, никто не смог придумать, что бы сказать. Мы слышали, как он прошел через кухню, как открылась и закрылась дверь черного хода. Мать сказала:

— Наверное, бродяжничество у них в крови.

— Так оно и есть — отозвался отец.

— Ну ладно, хорошо, что у них, а не у вас — мать посмотрела на нас с Джулией. — Джули, помоги мне помыть посуду. Тим, мне кажется, тебе надо делать уроки.

— Нам сегодня мало задали.

— Тем более, чем скорее ты за них возьмешься, тем скорее освободишься.

Я замешкался за столом. Джулия тоже. Тут было интереснее. Прогрохотал товарный поезд. Я ждал, когда он начнет замедлять ход, но поезд промчался мимо. В доме все задребезжало. Может быть, следующий остановится в Фэйрсбурге, чтобы отцепить или прицепить вагон, и Роун сможет на него сесть.

Отец сказал:

— Эмма, в понедельник на заводе начинают принимать виноград. Поэтому я снова выхожу на работу.

— Опять, допоздна…

— Ничего не имею против.

— Мистер Хендрикс сказал, что в этом году я опять смогу наняться к нему.

Можно будет начать на следующей неделе.

— Если повезет — сказал отец — в этом году удастся даже купить тебе газовую плиту.

— Необходимо купить слишком много всего, к тому же детям нужна одежда.

Осенью у нас всегда была масса денег — отец работал на винном заводе, а мать собирала виноград. В период разлива вина по бутылкам отец тоже работал на винном заводе, но в течение года это бывало всего несколько раз, и получалось, что в общей сложности он работал не больше трех месяцев в году. Но нам всегда удавалось свести концы с концами, потому что отец выращивал фасоль, кукурузу и помидоры на продажу. Ферма наша была маленькая, и большая часть земли была слишком холмистой для обработки, но того, что отцу удавалось-таки вырастить, хватало, чтобы мы не обнищали вконец и не попали в работный дом. Кроме того, мы держали корову и цыплят.

Мне хотелось оставаться за столом как можно дольше, да и Джулии тоже, но этот номер не прошел — мать повторила:

— Ступай делать уроки, Тим. Джули, давай убирай со стола.

Пока отец не купил грузовичок, нам с Джули приходилось ходить в школу пешком. Потом он стал возить нас в город по утрам, но домой все равно забирал только в плохую погоду, утверждая, что прогулка пойдет нам на пользу. До покупки грузовичка нашим единственным транспортным средством была старая развалюха, все время ломавшаяся, которой отец не доверял настолько, чтобы возить нас в школу.