Джек Вэнс - Лунная Моль и другие рассказы

«Он все прекрасно понимает. Ему на это плевать».

«Вполне возможно, – печально произнес Алан Робертсон. – Я когда-то надеялся… но теперь об этом не имеет смысла вспоминать. Думаю, однако, что нам следует проявлять сдержанность. Гораздо проще не разбивать окно, чем собирать осколки и вставлять новое стекло».

Элизабет резко повернулась, пересекла террасу и подошла ко входу в усадьбу, откуда появились ее три дочери: двенадцатилетняя Долли, десятилетняя Джоанна и восьмилетняя Эллен – все в зеленых с белой и черной вышивкой крестьянских платьях и блестящих черных сапожках. Дюрэй подумал, что его девочки прекрасно выглядели в этих нарядах. Он последовал за женой.

«Папа пришел!» – закричала Эллен и бросилась к нему в объятия. Две другие девочки тут же подбежали и сделали то же самое.

«Мы думали, ты не придешь! – подпрыгивая, говорила Долли. – Как хорошо, что ты здесь!»

Ее сестры тоже прыгали от радости.

«Мне очень приятно вас видеть, особенно в таких красивых платьях. Пойдем, вы поздороваетесь с дедушкой Аланом», – он повел дочерей по террасе; поколебавшись долю секунды, Элизабет поспешила за ними. Дюрэй не мог не заметить, что окружающие перестали разговаривать и уставились на него и на его семью с каким-то необычайным, жадным любопытством, словно ожидая от них какой-то нелепой, экстравагантной выходки. Дюрэй начинал окончательно выходить из себя.

Давным-давно, когда он переходил улицу в центре Сан-Франциско, на него наехал автомобиль Удар сломал ему ногу, при падении у него треснула ключица. Сразу, как только он упал, вокруг собрались зеваки – они теснились, глядя на него, а Дюрэй, лежавший на спине в шоке от неожиданности и боли, видел только кольцо бледных лиц и напряженно любопытствующих глаз, жадных, как мухи, слетевшиеся к луже крови. В приступе истерической ярости он поднялся на ноги, преодолевая боль, и стал размахивать кулаками, стараясь ударить каждое из лиц, оказавшихся поблизости. Он ненавидел их всех, мужчин и женщин, больше, чем водителя сбившего его автомобиля – вурдалаков, облепивших его, чтобы наслаждаться его болью. Если бы в этот момент он чудом приобрел непреодолимую силу, он раздавил бы их, он превратил бы их в вопящую мешанину отвратительной плоти и зашвырнул бы эту кровавую кучу на тридцать километров в Тихий океан…

Теперь его охватили примерно такие же чувства, хотя и не настолько сильные – но он решил, что сегодня не доставит соглядатаям извращенное удовольствие, которого они ждали, затаив дыхание. Окинув собравшихся холодным презрительным взглядом, он подвел дочерей, нетерпеливо ожидавших развлечений, к скамье в глубине террасы. Элизабет пошла за ними, двигаясь, как механическая кукла. Она присела в конце скамьи и снова стала глядеть на реку. Дюрэй угрожающе обернулся в сторону «чудаков», тем самым заставляя их отвести глаза, после чего взглянул туда, где вол поворачивался над огромной жаровней, пылающей углями. Вертелом орудовал молодой человек в белой куртке; еще один, одетый так же, смазывал вола жиром и чесночным соусом, пользуясь щеткой на длинной ручке. Два азиата установили разделочный стол; третий принес разделочные ножи, четвертый прикатил тележку, нагруженную салатами, круглыми поджаристыми хлебами, подносами с сыром, с соленой и маринованной сельдью. Пятый служитель, в наряде трансильванского цыгана, вышел из усадьбы со скрипкой в руках. Остановившись в углу террасы, он стал наигрывать заунывные напевы кочевников.

Боб Робертсон и Роджер Уэйл осматривали жареного вола, действительно представлявшего собой величественное зрелище. Дюрэй пытался сохранять каменное, отчужденное выражение лица, но обоняние не подчинялось подобным ограничениям: запах жареного мяса, чеснока и трав безжалостно возбуждал голод. Боб взошел на террасу и поднял руки, призывая присутствующих к вниманию; скрипач опустил свой инструмент: «Сдерживайте аппетит, дамы и господа! Все будет готово через несколько минут, а пока что мы можем обсудить следующую „попойку чудаков“. Наш изобретательный коллега, Бернард Ульман, рекомендует собраться в гостинице на берегу Сапфирового озера, в Адирондакских горах. Отель был построен в 1902 году в соответствии с высочайшими эдвардианскими требованиями к комфорту. Постояльцы – представители деловых кругов Нью-Йорка. Подаются кошерные блюда; владельцы поддерживают атмосферу аристократической учтивости. Предлагается устроить наше празднество в 1930 году. Бернард предоставил фотографии – Роджер, будь так добр…»