Иван Булавин - Ходок

Стрельбы закончились к обеду, ещё час заняла чистка оружия и сбор гильз. После этого, сложив гильзы в плотный мешок, Ханс объявил сбор в дорогу. С собой брали только самое необходимое, сменное бельё, туалетные принадлежности, оружие и немного денег. Всё остальное найдут в пути. Стефан будет их сопровождать, на месте покажет к кому обращаться.

Через пару часов два прилично одетых и чисто выбритых господина, в одинаковых пальто и шляпах-котелках, которые нисколько не походили на ходоков, дожидались, когда им приготовят повозку. Револьверы и патронташи были надёжно спрятаны под одеждой, бумаги разрешали въезд в город, вторая, правда, была выписана на Румына, но фотографии в документе не было, поэтому мог поехать любой. Через некоторое время к ним спустился Стефан.

— Как думаешь, о твоих подвигах там ещё не знают? — спросил его Ник.

— Думаю, что пока нет, я ведь раньше даже под подозрение не попадал, а сюда поехал, чтобы на месте ознакомиться с внедрением нового механизма паровой мельницы, это моё задание от училища, у меня даже отчёт есть, я его заранее написал.

— Похвально, — произнёс Ханс и тут же о чём-то задумался, — думаю, нам следует немного задержаться.

Ник проследил за направлением его взгляда. Он упирался в купола местной церкви, которые были отлично видны с крыльца трактира.

— Решил напоследок о душе подумать? — ехидно спросил Ник.

— Я — атеист, существование души для меня — факт недоказанный, а потому маловажный. Церковь меня интересует исключительно как общественный институт. Пойдём, поговорим со святым отцом, думаю, ему есть, что нам сказать. Стефан, придержи экипаж до нашего возвращения.

Они быстрым шагом направились в сторону церкви, приходский священник должен был быть там. Поднявшись по высокой лестнице, они просунули головы в дверь. Внутри было тихо. Отворив дверь ещё шире, они прошли внутрь. Ник на всякий случай перекрестился на ближайшую икону. Священник нашёлся быстро, он вышел из какой-то подсобки и направился к посетителям. Это был ещё относительно молодой мужчина с редкой курчавой бородой мышиного цвета, ряса на его худом теле висела складками, а серебряная цепь с крестом позвякивала при каждом шаге.

— Что-то случилось? — с тревогой в голосе вопросил священник, — кто-то умер или при смерти?

Оба старательно замотали головами.

— Нужна исповедь? Покаяние?

— Нет, что вы, святой отец, — начал объяснять Ханс, — то есть, покаяние нам, разумеется, нужно, но сейчас мы зашли за другим. У вас есть минутка?

Священник кивнул и жестом пригласил их пройти в комнату, из которой он только что вышел. Усадив их за стол, он представился:

— Отец Роман, извините, угостить вас нечем.

— Ничего страшного, — Ханс взмахнул руками, — мы не за этим сюда пришли, да и времени мало. Меня зовут Ханс, я, как вы, наверное, знаете, из ходоков. И мой друг тоже.

— Я знаю, — с невозмутимым видом кивнул священник, — в этом случае вам тем более следует исповедоваться, ваша жизнь полна опасностей, вы можете умереть в любую минуту.

— Несомненно, — Ханс поспешил оборвать проповедь, — но нас сейчас интересует другое. Как церковь относится к ходокам?

— Что именно вас интересует? Ходоки для церкви — такие же люди и прихожане, как и все остальные.

— А их профессия?

Отец Роман вздохнул.

— Христианская церковь не привыкла оперировать таким понятием, как проклятое место. А ваша профессия ничем не хуже, скажем, старьёвщика.

— Но люди, ваши прихожане, они считают нас нечистыми, относятся с подозрением и стараются избегать.

— Это суеверия, церковь старается ними бороться, но пока, увы, безуспешно. Более того, суеверия эти имеют, скорее, не религиозный характер, а практический. После Катастрофы Господь послал людям новое испытание в виде нескольких эпидемий, уход с мест, которые ныне именуют Пустошами, был, в том числе, бегством от болезни. Тех, кто возвращался на руины, обвиняли в распространении заразы. Со временем это забылось, но отношение к людям и месту сохранилось в памяти. Поэтому сейчас матери пугают вами маленьких детей. Вы — аналог сказочных чудовищ.

— Допустим, а церковь точно не имеет против нас ничего? Или это только ваше личное мнение?

Священник задумался.

— Знаете, я, пожалуй, скажу так: возможно, есть в церкви несколько иерархов, склонных считать ваше ремесло грехом. Возможно, они даже склонны подвергнуть его запрету, а вас объявить вне закона. Я допускаю, что такие люди есть, но их не большинство и вряд ли они что-либо предпримут. Вам нечего бояться. Ступайте с миром.