Кэтрин Валенте - Сияние

С4 HAT. АДОНИС, ЛУЖАЙКА В ЦЕНТРЕ ПОСЁЛКА — 16 ДЕНЬ ПОСЛЕ ПРИЗЕМЛЕНИЯ, СУМЕРКИ, 08:49 [3 ДЕКАБРЯ 1944 г.]

[HAT. СЕВЕРИН АНК плывёт в тёмной воде, держа перед собой один из мальцовых фонарей ЭРАЗМО СЕНТ-ДЖОНА. ЭРАЗМО плывёт следом с её второй камерой в хрустальном контейнере. На плёнке множество пятен, местами прожжены несколько кадров подряд. СЕВЕРИН плывёт вверх, отстёгивая свинцовые грузила с мерцающей компенсирующей сети по мере подъёма. Защитная решётка её водолазного шлема слабо поблёскивает среди теней. Над нею медленно проступает брюхо мальцового кита. Оно невероятно массивное, во всё небо. СЕВЕРИН стремится к нему, тянет пальцы, чтобы коснуться, всего раз, как будто желая убедиться, что такое существо действительно может быть настоящим.

Зрителям навеки суждено замечать это раньше СЕВЕРИН. Щель в боку огромного кита словно открывающаяся дверь. Документалистка тянется к этой щели и невольно оказывается между нею и камерой, отчего сцена выглядит по меньшей мере впечатляюще: внезапно маленькая фигура молодой женщины в центре кадра навеки застывает в позе изумления и стремления к непознанному — и глаз мальцового кита, такой огромный, что едва помещается на экране, открывается вокруг нее.]

Аудиозапись сделана для сведения Винченцей Мако

ПЕРСИВАЛЬ АНК: Я не знаю, как всё закончить. Столько времени прошло, а я всё ещё не знаю. Я не могу изменить историю Рин. Но я думал… я думал, что уж ему-то смогу дать историю получше. Такую, в которой у него были все средства, чтобы отыскать своё предназначение, как положено героям. Такую, где его спасли. Но если кого-то что-то и спасает, то лишь ответы, а у меня их нет. Я подготовил сцену для концовки, застелил кровать, зажёг свечи, а эта сука предпочла мёрзнуть на улице, лишь бы меня разозлить.

МАКО: Но ведь никто и не говорил, что это будет реальная концовка. Помнишь? Всё должно было получиться лучше, чем в реальном мире. В этом-то всё и дело. Именно такой дар мы хотели ей преподнести. Всё должно было иметь смысл. Всё должно было рифмоваться с началом неким неописуемым образом, какой никогда не встречается у концовок в реальной жизни. Мы и не собирались рассказывать истинную историю — всего лишь такую, которая окажется большей частью истинной. Концовка, которую мы запланировали, действительно элегантна, если следовать логике, и «элегантность» важнее «правдоподобия». Ну, право слово, это ведь всегда был наш девиз.

АНК: Эта задумка со сказкой изначально была обречена на провал. Она красивая, но подход к истории получается непрямым. Этим способом можно рассказать лишь об ощущениях. Но нельзя сказать что-то вроде: «Северин Анк умерла от удара током». И нельзя сказать, что не умерла. Язык совсем неправильный. У нас неясности и так выше крыши; нам больше не надо. И, в конце концов, это не детская история. И не взрослая. Это не история Анхиса, Северин или кого-то ещё, это их общая история — и она о том, как они очутились в запертой комнате, понятия не имея, как из неё выбраться.

МАКО: А это мысль. Загадка запертой комнаты?

АНК: Хм. Может быть. Мы в самом начале сделали его детективом. Может, и закончить можно так же. Пусть немного подетективит. Но какая комната? Нам нужна камера, склеп или, быть может, корабль? Огромный особняк у нас уже был.

МАКО: Не надо так буквально. Венера — вот наша запертая комната.

АНК: Когда деваться некуда, кое-что тайное и впрямь становится явным.

МАКО: Пусть загадка останется, но сердитого и задумчивого нуарного героя мы уберём. Добавим толику старой доброй викторианской отваги. Массу кружев и кожи. Комнату, полную подозреваемых, блистательного гения со склонностью к театральным эффектам. И зачем цепляться за людей, которые на самом деле жили? Заполируем всё магией, сюрреалистичным блеском и лоском. Не слишком много — в глубине души все ненавидят авангард. Но достаточно, чтобы уйти, громко хлопнув дверью.