Кирилл Берендеев - Мир внутри

– А… это тоже?

– Что тоже? – не понял он.

– Тоже, я имею в виду, что государство стало… иным? – она не знала, как иначе сформулировать вопрос.

– Да. Но мне почти ничего про грядущее государство не известно. Но то что жить в нем хуже, даже не то, что просто хуже, еще и совершенно иначе. Видишь ли, – эта мысль только пришла ему в голову, и он принялся спешно ее разворачивать перед Мариной, – думается мне, произошли потрясения, и в результате одна форма правления в государстве сменилась другой, пришли иные люди с иными целями и задачами. Впрочем, цели, по которым люди приходят к власти, известны еще Платону. Неважно. В процессе смены власти кто-то, естественно, поднялся на самый верх и закрепился на высоте, кто-то остановился посреди дороги, и это положение устроило его, кто-то, как всегда, в большинстве, потерял все, рухнул вниз и застрял там намертво. Жизнь сыграла с людьми в лотерею: тот, кто оказался более дальновиден и находчив, тот вытащил счастливый билет, прочие же, как и положено, большинству, проиграли.

– Ты так думаешь?

– Это очевидно. Перемены вообще, о природе которых нам мало что известно, резко изменившийся уровень жизни, неприятие власти, – все это заставляет людей бежать из страны в поисках лучшей доли: иных в иные страны, иных – в прошлое своей. Но в прошлое открыт путь немногим. Причина проста, я не сомневаюсь, – он неожиданно улыбнулся, – что человек, отправляющий людей в прошлое – один. Или один аппарат, обслуживающийся крохотной группой. И отправляет эта группа в строжайшей тайне только проверенных людей, – знакомых, родственников, знакомых родственников, родственников знакомых и так далее. И все они, заметь, все, являются в наше время в пределах одной нашей области. Обычно, с неким начальным капиталом, с прекрасными подделками наших документов и с отчаянным желанием начать сначала. Видно, аппарат этот не позволяет забрасывать очень далеко в прошлое, так что выбирать особенно не приходится. Им предлагается услуга, – он хмыкнул, произнеся это слово; Марина только вздохнула, враз подумав о себе и о нем, – уникальная в своем роде: переиграть свою жизнь, уберечь, насколько возможно, себя от прошлых-будущих ошибок и вырваться из бездны, в которую попадут они через несколько лет. Эдакий лотерейный билет с известным выигрышем.

– Ты хочешь сказать, они остаются здесь… навсегда?

– Их забрасывают, чтобы они оставались здесь навсегда. Знаешь, иногда мне кажется, что сам изобретатель не больно уверен в успехе своего аппарата и посылает людей, что называется, на авось. Но всегда получает куш, иначе какой смысл ему играть в такую игру.

– С твоей стороны жестоко так думать о неизвестном тебе человеке. Почему бы…

– Сама посуди, человек прибывает сюда, – что он может взять с собой в прошлое? Минимум белья, брелок без ключей, много денег и планы на будущее, которое ему хорошо известно. Последнее перевешивает все. Он знает, что может изменить сам себя, он и спохватывался на полдня раньше, чем все прочие, и реагирует лучше, и у него уже соломка подстелена заранее. Все они на шаг впереди даже тех, кто творит события, их дар предвидения абсолютен, ибо они помнят о том, что будет, а кто не помнит, делает записи. Они знают все об этой дурацкой антиалкогольной кампании, об ее исходе и обо всем том, что последует за ней, и все заранее, когда никому ничего еще не известно, когда и мысли о ней не было в помине! И это только один пример, первый, что пришел мне в голову.

– Значит, я правильно поняла, – Марина нехорошо усмехнулась, – что изобретателю остается все нажитое тех, кто отправляется в дорогу. В качестве платы за билет, – сама мысль эта была неприятна, но она старалась сейчас думать как ее друг. Она полагалась на него, хотя понимала, что полагаться особенно не на что: Антонов сам не меньше ее, а может и больше, испуган свалившимся на его голову будущим. И потому, подумалось Марине, он и устроил для нее это испытание. Это посвящение. Чтобы не было одиноко, чтобы не задохнуться самому под грузом давящей на плечи тайны, чтобы разделить тяжесть, день ото дня становящуюся все мучительней.

Антонов кивнул в ответ. Странно, еще минуту назад он вовсе не хотел сказать, что знает о той стране больше тех нескольких туманных фраз и досужих вымыслов, и, даже более того, знает наверняка, но это знание, как ни старался он, не хотело оставлять его, не желало делиться на двоих. Почему, он этого не понимал. Быть может, позднее, когда… ну, в смысле у них с Мариной…. А что у них с Мариной?