Кирилл Берендеев - Мир внутри

Воцарилась неприятная пауза. Безусловно, фамилия арестованного была хорошо известна, однако же, подозревать его в еще одном убийстве никто из сидевших за столом до прихода молодого человека не собирался, по причинам, изложенным пока еще кратко, но вполне внятно в томе расследуемого ими дела.

– Морозов? – переспросил сидевший напротив. – С какой стати?

– Он сознался. Прояснил, насколько мне известно, картину преступления. Подписал все документы. Согласился на услуги адвоката.

– И это за полтора дня? – в голове прозвучала неприкрытая издевка. Но молодой человек кивнул.

– Именно. Дело передано в суд, первое заседание будет через два месяца, адвокат обещал не медлить.

Сидевший напротив импульсивно поднялся.

– А наша работа, что, коту под хвост? – девушка попыталась остановить его, но не удержала. – Какое, вообще, ГБ до всего этого дело, объясните мне товарищ капитан. Или мы теперь без надобности?

Молодой человек не ответил, спокойно выдержав взгляд поднявшегося, и принялся неторопливо помешивать ложечкой в стакане чая. Казалось, это его интересует в данный момент куда больше, чем словопрения.

Поднявшийся картинно заявил:

– Большое спасибо вам, товарищ капитан, за заботу о личном составе управления. Наше начальство выразит это в письменной форме.

Затем он кивнул своему партнеру, тот поднялся следом, и оба покинули помещение столовой.

Едва оперативники вышли, как Антонов негромко выдохнул и откинулся на спинку кресла. Лицо его потеплело, приобретая выражение не столь отчужденно-официальное, что завладело им прежде; еще мгновение преображения, – и он улыбнулся Марине. Улыбка, правда, вышла растерянной и усталой.

Девушка задала вопрос первой, видно, он давно мучил ее, и теперь, когда свидетели ушли, сдерживаться она была не в состоянии:

– Ну, как? Я правильно проинформировала тебя об этом? – даже канцелярский штамп прозвучал в ее голосе легко и непринужденно. Антонов не пошевелился даже, лишь перевел взгляд, точно видел впервые в жизни и старался запомнить каждую черточку лица, чтобы потом наверняка узнать при встрече.

– Знаешь,… давай пойдем в ресторан. В «Ивушку». – Это и был ответ, ответ положительный. Марина вздрогнула. – От этой столовки меня уже мутит…. Закатимся на полную катушку. Отдохнем, повеселимся чуток. Что, сомневаешься? – напрасно. Сегодня гуляем, позволить можно.

Ни в голосе его, ни в жестах никакой веселости или приподнятого настроения, соответствовавшего ресторанной теме, не чувствовалось вовсе. Напротив, тоска и какое-то отчаяние. Марина положила руку на его ладонь, он даже вздрогнул от этого прикосновения.

– Значит, я была права, что сразу же сказала тебе.

– Да. В самую точку. Точней не придумаешь.

– И ты из-за этого?… но почему?

Он покачал головой.

– С тобой напиваться я не намерен.

– Ну, так после.

Он не ответил. Марина поняла, что завтра не увидит его в любом случае, сегодня он понял такое, от чего захотелось забыться как можно дольше и вычеркнуть хотя бы следующий день из памяти. Он все равно будет пить, не с ней в ресторане, так дома, пить, тупо наполняя «по самой рисочке» стакан и, зараз смахивая его содержимое в себя, лишь слегка закусывая, пить долго, упорно, с каким-то непонятным, нечеловеческим озлоблением на самую необходимость пить до полного беспамятства.

– И все-таки. Что случилось?

Он поднял голову, но смотрел не на нее, а сквозь, в окно, мимо одиноких прохожих, еще дальше, мимо сада и стены дома напротив, куда-то очень далеко. И, наконец, выговорил хрипло:

– Что-то страшное грядет. Я не говорил тебе, все молчал, молчал. Не могу больше. С каждым днем ближе, а ни защиты, ни спасения нет.

– Ты о чем?

Он оторвал взгляд от навязчивого видения. Потер лоб.

– Извини. Заговорился, устал. Вчера совсем запарился с Морозовым, едва уломал подписать бумаги. Ему и так вышка, а он – ни в какую. Не в его, дескать, это правилах.

Она отдернула руку.

– Зачем… зачем все это?

– А зачем твоим товарищам еще один «глухарь»? Те, кто убили Остапенко… из-за джинсов убили,… ведь кошелек даже не тронули, только джинсы стащить хотели, и то не успели. Тех мы не найдем. Шпана, маленькие подонки, группка завистников, увидели и решили взять. Всех их хватать можно, всех, на каждого что-то найдется… – он помрачнел. – Только не в этом дело. Дело в монетке твоей, – и он вынул из кармана гривенник. – Хорошо, что ты ее у бригады забрала. Им лучше не в курсе быть, что Остапенко Павел Андреевич так лопухнулся, когда сюда приехал. Хотя, он вообще человек был невнимательный.