Денис Гербер - Петля Герострата

Вернувшись через два часа, я обнаружил у статуи настоящий переполох. Стояло несколько машин. Оператор с камерой пытался снимать, но боец отпихивал его автоматом и кричал. Рабочие носились между ног идола — там, где чернел проход в пещеру. Один из вооруженных людей сразу же подбежал ко мне и доложил:

— Он повесился!

— Кто?

— Взрывник.

Только сейчас я разглядел лежащее около пещеры тело, возле которого склонились люди. Кажется, Джамиль шевелился.

— Так он жив?

— Да, его вовремя заметили. Он привязал пояс к перекладине на лесах, пока остальные взбирались на скалу.

Сжав кулаки, я протопал к пещере. Джамиль смотрел на меня с отчаянием. У него на шее красовался багровый след.

— Ты что творишь, ублюдок! — крикнул я, и окружающие исчезли. — Чего ты хочешь, я не пойму? Скажи мне!

Он не ответил, только посмотрел на меня как самый несчастный в мире человек. Молил о помощи? Или просил его добить?

— Мы проделали две дыры — в голове и шее, — раздался позади голос рабочего (Фарид — кажется, так его звали). — Наметили еще четыре: две в груди и две на животе.

— Глубина?

— Полтора метра, — сказал Фарид. — Дальше перфоратором не проберешься.

— Хорошо. Продолжайте. А этого отнесите в кузов.

Я все больше убеждался, что не понимаю чего-то. Это меня всегда раздражало, с детства. Я поломал четыре конструктора, не в силах с ними совладать, раскурочил мотоцикл, который не удалось починить, а теперь хотел пробить голову этому Джамилю и вытащить оттуда мрачную тайну, присутствие которой ощущал. Что он вытворяет? Почему не боится?

В городе взрывника перетащили в дом. Я связался со штабом, велел прислать врача.

Позвонил губернатор:

— Почему отложили, Саид? Меня все дергают.

— Взрывник заболел, перенесли на завтра, — ответил я. — В остальном все готово.

— Больше никто этого сделать не может? — В голосе Мохаммада ощущалась тревога.

— Лучше наверняка. Лишними попытками мы только портим себе репутацию. Не хочу, чтобы журналисты смеялись.

— Действительно, — согласился губернатор. — Но слишком не затягивай, Саид. Завтра!

— Конечно.

Я снова позвонил в штаб и приказал выяснить, нет ли у Джамиля родных. Мне пообещали, что узнают. Спустя полчаса стало известно: в Кабуле проживает супруга взрывника и две дочери. Я распорядился, чтобы завтра утром их привезли к статуям. До столицы и обратно — четыреста километров. Должны успеть.

Когда врач оставил Джамиля, я зашел в дом, где было прохладно и пыльно. Взрывник валялся на узкой лежанке в углу и смотрел на меня с опаской. Глянул на мои руки — нет ли в них мачете или пистолета. Ничего не обнаружив, успокоился.

— Как зовут твою младшую? — спросил я, присаживаясь на стул.

— Младшую? — переспросил он и зачем-то покосился на оконце под потолком.

— Твою младшую дочь. Имя!

— Мариам. Зачем ты…

— Я не гарантирую, что первой убью именно ее. Имен спрашивать не стану. Просто выстрелю в ту, что выглядит моложе.

Он молчал. Да и что тут можно ответить?

— Завтра ты увидишь это, если не выполнишь задание. Сначала на песок к твоим ногам упадет Мариам, затем — вторая, старшая. А жену твою я убивать не стану. Пускай она стоит и смотрит на тебя.

Его губы дрогнули.

— А сегодня, — продолжил я, — ты расскажешь, почему так упорствуешь. Что скрываешь?

Джамиль сел и обхватил руками голову.

— Убей меня! — провыл он. — Я не стану взрывать! Не стану!

— Почему? Ты буддист?

— Буддист… — повторил он и засмеялся. — Это было бы слишком просто!

— Говори! У меня мало времени.

Он дернул себя за волосы и завалился на бок — лицом к стене. Полежал так с минуту, затем снова сел и смерил меня взглядом.

— Знаешь, что символизируют эти статуи? — спросил он.

Пожав плечами, я ответил:

— Это идолы. Буддисты поклоняются им… Поклонялись когда-то давно.

— Нет, не идолы. Статуи олицетворяют древнейшие расы. Расы гигантов. Когда-то они жили на земле. Первый монумент — более пятидесяти метров в высоту. Второй — около тридцати. В долине есть и другие статуи. Последняя из них не намного выше человеческого роста. Гиганты мельчали, пока не превратились в людей.

— Что еще за бред? Откуда ты это взял?

— Помню, — сказал он. — Я многое помню. Разные времена, разные жизни…

— Ты веришь в прошлые жизни, ублюдок?

— Хотелось бы не верить! Но как, если перед глазами сотни воплощений? Многие жизни я помню плохо, в общих чертах. А некоторые — будто бы вчера закончились.