Огюст Вилье де Лиль-Адан - Избранное

Очевидно, что привести в исполнение замысел, милый сердцу благородного англичанина, было по многим причинам весьма нелегко. Тем не менее, вызвав знаменитого дрессировщика Мейериса и вручив ему карту вместе со списком опасностей, подстерегающих участников предприятия, лорд В *** предложил отважному укротителю вознаграждение в два миллиона пять тысяч франков (сто тысяч фунтов стерлингов) с оплатой путевых расходов ему и его подручным, если тот, поймав вышеуказанное животное, выведет его к морю по бирманским землям со всеми населяющими их народностями, перевезет из Азии в Европу и «с доставкой в порт назначения» вручит его на берегах Темзы лорду В*** для Зоологического сада.

Слушая лорда, Мейерис задумчиво теребил бороду рукой, изборожденной следами львиных клыков. Помолчав с минуту, он согласился.

Имея договор в кармане, он за несколько дней набрал отряд из шести кожаных чулкову людей проверенных, хладнокровных и многоопытных. Далее, будучи человеком практичным и понимая, что каждый шаг похитителей белого слона по земле фанатичной Бирмы связан с огромным риском, избежать которого можно не иначе, как ПЕРЕКРАСИВ ЖИВОТНОЕ,укротитель занялся поисками краски, смывающейся, но достаточно стойкой в случае непогоды, и в конце концов приобрел несколько бочонков обыкновенного эликсира для волос и бороды, чрезвычайно модного у gentry. Когда все прочие необходимые покупки были сделаны, зафрахтовали надежное торговое судно — для экспедиции и последующей перевозки слона; ввели в курс дела Адмиралтейство. Английскому губернатору в Ассаме полетели телеграммы с предписанием оказать всевозможное содействие предприятию, и путешественники тронулись в путь.

Прошло около трех месяцев. Мейерис и его спутники давно находились в Азии и уже успели подняться вверх по Ситтангу на бревенчатом плоту, который был сооружен в расчете на предполагаемую добычу. Ловкость кожаных чулков и счастливый случай сделали свое дело: двигаясь вдоль пустынных берегов, отряд добрался до окрестностей древнего священного города, отмеченного на путеводной карте. Неустанные наблюдения путешественников наконец увенчались там успехом: они обнаружили животное и разбили лагерь на опушке огромного леса у самой реки. Плот с привязанными по краям воздушными колпаками и пробковыми щитами забросали ветвями и листьями, пришвартовав его в таком месте, где он казался небольшим мысом, продолжением берега.

Чтобы оправдать свое присутствие и заручиться расположением местных жителей, наши охотники, интересуясь будто бы исключительно пушниной, сперва застрелили пару дымчатых леопардов, которые, наряду с носорогами, слывут грозой тех краев. Снискав таким блестящим началом всеобщую благосклонность, они стали незаметно наблюдать за повадками белого слона и состоящего при нем махута в лесу. При этом они использовали любую возможность, чтобы знаками почтения и подношениями завоевать симпатии того и другого. И вот Мейерис решил, что пришло время действовать, и повел своих людей устраивать засаду.

Для засады выбрали прогалину неподалеку от того места на берегу реки, где слон совершал водопой при свете звезд; почти всегда, в особенности ночью, прогалина была пустынна. Сквозь громадные листья и лианы, свисающие с арековых пальм, манговых деревьев и ликвидам-баров, виднелись шпили храмов, купола с золотыми звездами и мраморные башни города, посвященного вечному Будде Гаутаме. Но на сей раз в великолепии этого зрелища храбрецы почувствовали нечто угрожающее! В их памяти, словно факел, полыхало суеверное пламя древнего народного поверья: «Империи суждено пасть в тот самый день, когда белого бирманского слона увидят на своей земле другие народы». В этот миг решающий удар показался им столь опасным и столь зловещим представился возможный исход предприятия, что они, наши кожаные чулки , даже поклялись, если все-таки их обнаружат и окружат, не отказывать друг другу в последней милости — быстрой смерти, — только бы не попасть живыми в безжалостные руки жрецов-талanyанов… Кроме того, все деревья по краям поляны они облили нефтью, чтобы по первому сигналу тревоги поджечь лес.

Около полуночи вдалеке послышался заунывный голос махута. а потом, все ближе и ближе, шум шагов слона, тяжело ступавшего в такт молитвенному напеву. Вскоре человек и величественное животное вышли из лесу и направились к реке. Мейерис, оставив свое укрытие под сенью баобаба, сделал несколько шагов вперед. Укротителя встретили с полным доверием: его нередко видели в этом уединенном месте, и кто мог заподозрить, какое невероятное злодеяние он замышлял? Мейерис и возносящий молитвы поводырь приветствовали друг друга, после чего укротитель подошел к слону и погладил его, предлагая махуту полюбоваться красотой неба.