Роберт Янг - У начала времен (сборник)

Но это ему не удалось. Глядя в ее золотисто — карие глаза, замечая при этом, как вьются и шевелятся на ветру темно — рыжие волосы, он вдруг понял, что просто невозможно поверить, что нечто настолько обыденно — земное, как агентство по найму, могло послужить причиной того, что она появилась здесь, в его конторе. Эта девушка только что сошла со склона Олимпа, будучи дочерью какого — то современного Зевса, зачатой им с инопланетной речной русалкой. И она была так молода, так пронзительно молода, что у него разрывалось сердце. Впервые, увидев ее гладкую и безупречную кожу на фоне своих загрубелых рук, он испугался, что в ком — то может появиться отвращение к нему, такому уже далеко не молодому человеку. Но этого не случилось. Не было действительных причин, по которым она могла испытывать к нему неприятные чувства. Ему было немного за сорок, он был силен и строен и в ту пору еще не стал носителем, хозяином, смертельных симптомов болезни Мейскина.

Его страдающая атеросклерозом мать поначалу была шокирована Анастасией. У девушки не было семьи, ее прошлое было неясно. По всему выходило, что у нее не было за душой необходимого, чтобы достойно нести имя Истклифов. Сестра Истклифа поначалу тоже невзлюбила Анастасию, в то время как его шурин был просто губ и дерзок с новым секретарем — до тех пор пока однажды Истклиф не отвел шурина за конюшню, где избил его до полусмерти. Но меньше чем за месяц Анастасия завоевала симпатию их всех; что же касается Истклифа, тот попросту пал к ее ногам, как старый суковатый дуб. В его жизни были женщины, достаточное количество женщин, но до сих пор они были просто любовницами: плантация была его единственной любовью. И только. Через два месяца Анастасия стала его личным секретарем, потом стала его женой, и сумерки его жизни осветились ее солнцем, превратившись в день.

Истклиф проснулся на рассвете. Сефира уже поднялась и занималась делами. Она приготовила на камбузе кофе и, заметив, что он поднялся и встал, принесла ему чашку, смущенно улыбаясь.

— Доброе утро.

Кофе ничем не напоминал по вкусу тот напиток, который он готовил себе сам. И этому он был благодарен. Кофе был крепкий, но ничуть не горький, и молока Сефира добавила в самый раз, чтобы придать цвет.

— Как ты узнала, что я пью без сахара? — спросил он, сидя боком на своей раскладной кровати и установив чашку на колене.

— Вы не похожи на человека, который пьет кофе с сахаром.

— И на кого же я похож?

Она улыбнулась.

— На самого себя.

Первые лучи восходящего солнца, мгновенно и неожиданно залившие речную гладь и превратившие серую палубу катера в золото, унесли глубину и интенсивность ее черноты, подчеркнув неизученную пока еще особенность пигментации кожи расы эбонисов, из — за которой их кожа казалась не совсем черной, а синеватой. Кожа Сефиры блестела, и Истклиф понял, что пока он спал, она искупалась в реке. Ее черные волосы, сейчас не обвязанные лентой, тоже блестели, ниспадая на плечи. Она их недавно расчесала.

Он увидел, как близко здесь сходятся берега: за ночь река сузилась на половину своей прежней ширины, и течение также в два раза ускорилось. Он также знал, что до больницы осталось всего ничего. Буш — знахарь, которая определила его болезнь и организовала для него прием в больнице, объяснила, после того как Истклиф сообщил ей, что собирается идти по реке на лодке:

— Вскоре после того как берега сузятся, река сделает крутой поворот. Больница находится как раз за поворотом. Чирурги уже готовятся встретить вас.

Теперь у него больше не было необходимости следить за рекой, ведь с ним была Сефира, которая подскажет ему нужное место. Ему вдруг пришло в голову, что он так до сих пор и не спросил ее, зачем она направляется в больницу. И решил спросить теперь.

— Я работаю в больнице, — ответила она.

— Понимаю.

— А вы?

Он не видел причин скрывать от нее правду.

— У меня болезнь Мескина. Она не заразна, — быстро добавил он.

— Но не неизлечима.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что вы ведете себя, как обреченный человек.

Некоторое время он молча смотрел на нее; потом допил остаток своего кофе и спустился вниз, умыться.

Выйдя снова на палубу, он увидел Сефиру на камбузе.

— Чего бы вам хотелось на завтрак? — спросила она.

— Ничего. Я хочу встретиться со своим чирургом на пустой желудок и с чистым разумом.

— Вы увидите, что она совсем не страшная.

— Часто колонисты обращаются в больницу?