Адам Робертс - Антикоперник

Как-то ночью Анге увидела сон. Она снова была дома. Человек, одетый в черное, белокожий и с черными белками глаз, стоял, склонившись над раскрытой книгой.

— Население — саморегулирующийся феномен, — произнес он. — Но «само-» следует понимать в широчайшем смысле! Лебедяне явились прополоть человечество, и они уничтожат треть, а еще треть погибнет от голода и болезней после их отлета! Возрадуйся!

Во сне откровение привело Анге в восторг, но проснувшись, она испытала укол вины. Сказанные слова преследовали ее весь день. Могли ли они быть пророческими? Чужие, откуда бы они там не явились, и в самом деле были постоянны только в своей эксцентричности. Как и многие, Анге предполагала, что она указывала на некое более глубокое различие между видами; английским они пользовались бегло, но подлежащие структуры языка не соответствовали их восприятию Вселенной. Что, если лебедяне рассматривают смерть как тривиальную проблему? Что, если они на самом деле явились, чтобы сжать человечество, как пшеницу? Что, если команда «Лейбница» после встречи с чужаками привезет с собой некую уэллсианскую чуму, нечто, что сумеет преодолеть карантин и опустошит планету?

В любом случае, она никак не могла ни на что повлиять. Ее не взяли в эту команду.

И ни несносность Острайкер, ни мрачная замкнутость Мориса не могли помешать Анге выполнять ее работу. Марс, глинисто-рыжий, испятнанный желтым и бурым, с каждым днем становился крупнее на центральном экране кокпита; и наконец они упали на его орбиту. Они прибыли — контракт был наполовину выполнен. Анге посадила корабль в Робинсонтауне, контейнеры были выгружены, а вместо них загрузили пустые баки, и с делом было покончено. После месяца полета, в котором мускульная сила и крепость костей поддерживались только ежедневными упражнениями с эспандерами, даже слабая гравитация Марса ощущалась ими как тяжкий груз. Им полагалось три дня отдыха, однако с общего согласия Анге увела корабль в пространства через полтора.

Затем обычные орбитальные процедуры. Возвращение было проще, поскольку маршрут Марс-Земля пролегал, что называется, под горочку. Вскоре они отправились по этому маршруту.

Через три дня после отлета пришли важные новости. Чужие (их не перестали, несмотря ни на что, называть лебедянами) исчезли — улетели, испарились, отчалили. Период неверия, проверок и перепроверок данных слежения был недолгим. Инопланетный корабль был столь велик и имел настолько заметный радиационный профиль, что не заметить его было попросту невозможно. Он исчез. Некоторые считали, что он сделался невидимым благодаря применение непостижимо могущественных инопланетных технологий, а другие утверждали, что невидимость была прелюдией к скрытной атаке на Землю. Большинство же склонялось к тому, что дела обстоят так, как выглядят: чужие явились в нашу глухую солнечную систему, поговорили с нами, согласились встретиться — при условии, что мы сами дошлепаем до облака Оорта, и после этого отвалили, даже не попрощавшись. Что это значило? Дебаты бурлили и полыхали повсюду, где только можно было найти человеческие существа. «Лебеди улетели» стала самой включаемой песней в истории музыкальной индустрии.

Ситуация определенно затруднила положение «Лейбница » ; кораблю оставалось три недели до орбиты Урана, но двигался он с такой скоростью, что маневр пращи позволял зашвырнуть его еще дальше, но не развернуть на сто восемьдесят в направлении Солнца. Разгорелись горячие споры, что делать дальше. Следует ли продолжать движение к облаку Оорта в надежде, что инопланетяне вернутся (в конце концов, они же согласились встретиться) — или же корабль должен развернуться, покинув тщательно рассчитанную последовательность эллипсов, арок и кривых путешествия туда-и-обратно, затормозив с грубым применением двигателей, сжигая топливо, облететь Уран и начать долгое свободное падение к Земле?

— Похоже, тебе повезло, что ты не попала на «Лейбниц » , — сказала Острайкер. — Что, если они решат лететь дальше к Оорту, а лебедяне так и не встретят их? Напрасное путешествие. Не могу поверить, что они ушли! А ты можешь поверить, что они ушли, Анге?

— Могу, — сказала Млинко.

— Ну ладно, а я не могу. Я не могу ! Преодолеть такое расстояние, вступить в контакт, а потом просто… свалить? Почему?

— Вселенная не всегда дает внятный ответ на вопрос «почему», — заметил Морис. — На самом деле, почти никогда.