Леонид Пузин - Приговорённые к совершенству [СИ]

Третью рюмку Упырь закусил обстоятельно — бутербродом с икрой, а под четвёртую соорудил шашлык. Большое Облако работало как швейцарские часы — стоило Димке подумать о шашлыке, и перед ним тут же возник мангал со скворчащими над пылающими углями, нанизанными на шампуры кусочками умопомрачительно пахнущей баранины. Под такую роскошную закусь, естественно, потребовалась вторая бутылка — Ушаков не заметил, как напился до потери сознания.

Очнувшись, Дмитрий с удовольствием обнаружил, что не испытывает никакого похмелья — то ли и вправду выпитая водка была волшебной, то ли Большое Облако лучше всякого профессора заботилось о его здоровье: ни тошноты, ни головной боли, ни даже лёгкого дрожанья рук.

Оглядевшись по сторонам, Упырь не заметил никаких следов бывшей пьянки: ни пустых бутылок, ни потухшего мангала, ни разбросанных шампуров с недоеденным мясом — приютившую его девственно-зелёную поляну окружал благоухающий дивный сад с раздающимися повсюду птичьими голосами. Эдем — да и только! Впрочем…

…недоверчивый уголовник подумал о кружке холодного пива, и она тут же явилась — надо же! Эта супербаба Ольга ничуть не врала, говоря, что ему здесь не будет отказа в еде-питье. Дескать, стоит лишь пожелать — и правда! О какой выпивке или закуске он ни подумает — они появляются, как по щучьему веленью! Да ещё — в музыкальном сопровождении: соловьи, жаворонки и прочие пернатые так и рассыпаются в мелодичных трелях!

После второй кружки отменного пива Димка расчувствовался и, сотворив семиструнную гитару, под собственный аккомпанемент приятным баритоном спел «Мурку», «По тундре, по железной дороге», «Течёт речка по песочку», «Будь проклята ты, Колыма», «Когда качаются фонарики ночные» и ещё несколько песен соответствующего репертуара.

Удовлетворив эстетические запросы и выпив третью кружку восхитительного райского эликсира, Ушаков почувствовал, что до смерти хочет бабу — чёрт! Богиня-Ольга предупреждала, что Большое Облако будет выполнять не все его требования, что за иные пожелания он вполне может схлопотать по шее, а блудить в раю, надо думать, не полагается? С другой стороны… ни сама Ольга, ни все её спутники отнюдь не святые… а этот двухметровый мальчишка Олег — вообще! Сотворил себе сразу двух тёлок и хоть бы хны! Гребёт их и в ус не дует! А он, спрашивается, Димка Ушаков — чем хуже этого переростка?

Для храбрости выпив большую рюмку водки, Дмитрий закрыл глаза и представил себе ядрёную молодую девку в натуральном виде — как на развороте «Плейбоя». И сразу же почувствовал, что вокруг его шеи обвились нежные женские руки, и услышал жаркий нетерпеливый шёпот: Димочка, родненький, раздевайся! Я вся горю, я сейчас кончу — скорее!

Открыв глаза, Ушаков первым делом увидел большегубый порочный рот с высунувшимся кончиком языка — ну, стерва! Хоть бы минуту покочевряжилась для вида — нет же! Сама лезет на мужика! Того и гляди — засосёт с проглотом!

Дмитрий схватил за плечи навалившееся на него голое, синеглазое, рыжеволосое, бело-розовое чудовище и попытался отстранить бесстыжую девку хотя бы на расстояние вытянутых рук — тщетно! Силы и настойчивости этой гурии было не занимать — Ушаков не успел оглянуться, как был раздет, повален на траву и форменным образом изнасилован сексуальной маньячкой. Ни фига себе — райские нравы! Любовь небожительницы! Да на земле самая последняя «прости господи» не позволит себе ничего подобного! Разве что — за отдельную плату. А тут…

(Ушаков не догадывался, что нетерпение небожительницы вызвано отнюдь не повреждением райских нравов, а его, Димкиным, сексуальным голодом — который неизбежно передался измышленной им гурии.)

Утолив животную страсть, Упырь плотно прижался к нагому женскому телу и забылся в сладкой истоме: баю, баюшки, баю, не ложися на краю, а не то придёт телушка и возьмёт тебя за ушко… ну, и пусть! Она телушка, а он — бычок! Вот возьмёт и боднёт в бочок! Благо — ещё остались силы.

Убедившись, что сбережённые за полгода силы не до конца сгорели в пламени первой любовной битвы, Ушаков дал понять развратной небожительнице, кто здесь хозяин! Затрахал бесстыжую гурию до поросячьего визга! Вернее: Дмитрию так казалось, а кто кого в действительности затрахал до поросячьего визга — вопрос. Главное, сей процесс понравился и человеку и придуманному им фантому. Увы, человеку — мужчине-уголовнику — никакое, равенство с женщиной не могло понравиться надолго. Особенно — равенство в сексуальных отношениях: женщина, по твёрдому убеждению Ушакова, могла являться только принимающей (страдательной) стороной — объектом если не прямого, то завуалированного насилия. Сама же тащить мужика в постель она имела право только за деньги — будучи профессиональной проституткой — во всех других случаях бесстыжей бабе следовало давать укорот. Однако, попробовав доходчиво разъяснить развалившейся на траве голой развратнице, кто здесь главный, Димка схлопотал первую плюху.