Наталья Берген - Лаборатория бога

Я осилил лестницу и нырнул в квадратную дыру. Когда я ступил на ожидаемо непыльный пол чердака, то глаза привыкли к темноте достаточно, чтобы я зло воскликнул: «Будь проклято…»

Я так и не договорил, споткнувшись об образ Ми-и-ё-ё и ее слова. Не называть существо богом. Кажется, она говорила, что земля – ее изощренной фантазии дело. Видать, бога нет. Такого, как многие представляли. Нельзя благословить и проклясть, нет смысла молиться и надеяться на то, что вселенная расплетет роковые хитросплетения судеб. Но слова, эмоционально окрашенные, давно в отрыве от веры, воинственного атеизма и личной убежденности. И я, оступившись, на какие-то несколько мгновений оказавшись без твердой опоры, закончил: «…оно все. Будь проклято оно все».

Это было нелепо и жалко, хочу я вам сказать…

До меня наконец дошло: я предоставлен сам себе и этому каверзному считывающему устройству (единственному здесь считывающему устройству, надо сказать), что вгрызается в мой ум. Она не жива, нет. И пусть винит мое восприятие, что наделяет здесь все предсказуемыми красками и свойствами, сколько угодно, я знаю: ей не стать живой.

Чердак предстал передо мной бесконечным коридором, по бокам которого был свален всякий хлам.

***

Я медленно продвигался по чердаку, разглядывая предметы по обеим сторонам. Сувениры, книги и прочие мелочи стояли на длинных полках, вещи покрупнее валялись на полу. Полки не были ровными: местами они выступали, выгибаясь в мою сторону змейкой. Видимо, предлагали вниманию предметы, особо прочно засевшие в памяти. Ближе ко мне стояли ваза, разбитая после нашей с Ритой ссоры, шкатулка для украшений, чашка Риты, черновики рассказов, что я распечатал на домашнем принтере.

Руки сами потянулись к бумажкам с текстом.

Я не собирался читать их. Не собирался поначалу. «Какая именно нетленка?» – единственный вопрос, что меня занимал.

Он открыл дверь автомобиля и поторопил маму. Бросил нетерпеливый взгляд на меня. «Садись. Нужно ехать сейчас. В обед машина нагреется и будет хреново». Облачком пара вспорхнула вверх надежда. Нечасто мы едем куда-то втроем. Редко папа вот так открывает для мамы дверь.

Ну конечно, речь пойдет об отце. Я уже хотел отбросить писанину, но любопытство получило достаточный импульс, разогналось и теперь скользило по инерции вперед. Несколько листков, сложенных вчетверо и отправленных в карман – и я пошел дальше.

Слева серебристо блеснули часики. Присмотрелся. Донельзя простой циферблат и рисунок короны над ним. «Изабелла», – подумал я. Имя не было шероховатым, не скребло по душе, оно вызвало короткий приступ вины и поспешно выскользнуло из мыслей, словно рыба из рук.

Я продолжил прогулку по чердаку памяти. Скользнул взглядом по очкам в роговой оправе. Камере, что сломалась пару лет назад. Мы с Ритой брали ее в свадебное путешествие.

Ну все, с меня хватит. Что изменится, если я увижу все предметы, что и так ношу с собой? В сознании, подсознании или странной каморке, что находится между этими двумя этажами, полными смутных движений и призраков. На этаком техническом этаже.

Нужно было спуститься с чердака и непременно отвлечься.

***

В кабинете меня ждали стопка бумаги и ручка. Единственный способ не сбрендить – создавать. Синтезировать. Пусть перемешанные мыслетрясениями более глубокие пласты жизни в ходе написания попадают на поверхность. Главное – не допустить полного погружения в прошлое. А еще лучше – думать и писать не о себе.

Единственная вещь, что вызывала сейчас острое любопытство – место, куда я попал.

Я посмотрел в окно, надеясь, что увиденное подкинет мне топлива для размышлений. В саду повисла нежная дымка. Ну конечно – дымка. Это та муть, что творится у меня в мыслях. Состояние, слишком выверенное, осознанное для сна или комы, но чересчур безумное для реальности. А, может, дымка – мир, зависший вне зоны внимания? Моя способность к детализации ограничена, поэтому мир вокруг подвисает, как игра на компе. Чем не версия?

Кто творит мир вокруг в большей мере – я или самопровозглашенный демиург? Существует ли М-и-и-ё-ё, или она плод моего воображения?

Она говорила абсолютно дикие новые для меня вещи и оттого ощущалась отдельной от меня, неподвластной мне, существующей вне зоны моего комфорта. Не порождение подсознания, а голодная чайка, летающая над морем, полным смутных мыследвижений. Да, я был склонен считать, что Ми-и-ё-ё существует.

Я вспоминал теории, о которых читал от нечего делать. Сколько помню себя, я все коллекционировал. Теории, собственные маленькие истории, предметы, ехидные наблюдения. В одном из блокнотов я даже составил список самых любопытных теорий и гипотез: