Александр Шейнин - Пропавшее ущелье

И все же ничто не могло заглушить в нем мыслей о том, что делается там, за снежными вершинами. Вспоминались друзья, работа, думалось о Лене.

Станет ли она его ждать? Конечно, нет. Ведь она считает его погибшим. А живет ли он на самом деле? Да, он ест, ходит, разговаривает, что-то делает, но для чего?.. Все красоты мира молодой человек, не задумываясь, отдал бы за возможность снова оказаться среди своего замечательного народа, вдохновленного великой целью. Пусть бы он жил в пустыне или во льдах Арктики, но все равно он был бы вместе со всеми, чувствовал бы себя в одном строю с народом. А что здесь, в ущелье? Он работал сейчас только для того, чтобы существовать.

Как это ничтожно мало для человека, сознающего, что за неприступной каменной грядой, всего лишь в нескольких десятках километров, люди, подобные ему, преобразуют мир, творят, дерзают, живут большой интересной жизнью! И когда Михаил думал об этом, какими убогими, эгоистически мерзкими казались ему хлопоты некоторых его однокашников о том, чтобы устроиться где-то поближе и получше, а не ехать в отдаленные места. Разве человеческая жизнь определяется местожительством, а не тем, что он живет?

И тогда к Щербакову приходила мучительная тоска. Он побеждал ее твердой верой в то, что рано или поздно они обязательно выберутся из ущелья. Он не знал, как это произойдет, но не расставался со своей мечтой.

Михаил часто уносился мыслями к тому дню, когда он вырвется из ущелья. Какой это будет прекрасный день! Он поведет своих новых друзей в неведомый им мир. Старый Полынов оставил Россию убогую и несчастную, а увидит ее могучей и великой державой, самой прекрасной в мире!.. Он объездит с ними всю страну, покажет старому врачу, чего достигли люди, знающие, чего они хотят и куда идут.

С такими мыслями радостно было засыпать.

Но наступало утро, и, выйдя на воздух, Михаил видел вокруг себя одни каменные стены, поднимающиеся на огромную высоту, вершины гор, и сердце его болезненно сжималось.

Надо ли говорить о том, что между молодым Полыновым и Михаилом завязалась самая искренняя дружба… Иначе и быть не могло. Павел, впервые увидевший здесь еще одного человека, кроме отца, к тому же молодого, как и он сам, привязался к нему всем своим девственно чистым сердцем. Александр Иванович был счастлив, что у его сына появился такой товарищ. Он не скрывал своих симпатий к Михаилу, угадывая в нем замечательного представителя неизвестного ему молодого поколения потерянной им России. Но порой он пытливо смотрел на молодого человека, и Михаил понимал, что означает его взгляд: «А не нарушаешь ли ты своего слова, не волнуешь ли Павла рассказами о незнакомом ему мире?»

Щербаков старался не воспламенять сейчас воображение Павла: «Придет время — узнает все», — думал Михаил.

Правда, это было нелегко — уходить от расспросов юноши. Однажды, после трудового дня, они сидели с ним перед домом, Александра Ивановича не было видно. Он куда-то ушел, ничего не сказав. Михаил заметил, что это случалось периодически. Один, не приглашая с собой молодых людей, Полынов скрывался в глубине ущелья на два-три часа. Щербаков как-то спросил об этом Павла, тот бесхитростно ответил:

— Не знаю. Сколько я помню себя, папа всегда это делал и никогда мне ничего не говорил.

Михаил чуть не спросил: «А ты не пытался узнать?», но смолчал, решив, что раз Александр Иванович имел от сына тайну, значит, для этого у него были веские основания.

И на этот раз они ни словом не обмолвились об отсутствии Александра Ивановича. Жара спадала. С гор спускалась темнота, потухли их серебристые вершины, легкой дымкой покрылись отвесные склоны, потеряло свою нежно-голубую окраску небо. Дышалось легко.

— Михаил Георгиевич, — тихо проговорил юноша, — кто эта девушка?

Щербаков вздрогнул. Какое удивительное совпадение! Он как раз в эту минуту думал о Лене. Прошла добрая минута, пока молодой человек нашел в себе силы спокойно, не выдавая волнения, спросить:

— Ты о ком говоришь, Павлик?

— А помните, фотография у вас лежала на столе? Когда я вошел, вы ее быстро спрятали.

Михаил вспомнил этот случай. Несколько дней назад он вынул из своего альпинистского костюма, в котором прыгнул в ущелье, крохотную карточку Лены, ту, что ему подарила девушка в лагере.

— Видишь ли, Павлик, это одна моя хорошая знакомая.

— Вы ее любите, да?

«Вот как! Да он не такой наивный, как кажется!» Юноша словно угадал мысли Щербакова.