Александр Шейнин - Пропавшее ущелье

Щербаков не сдержался. Вероятно, этого не следовало говорить, но Михаил плохо владел собой в ту минуту.

— Ничего особенного… Виктор Михайлович просто уведомил меня, что вы его невеста и потому я не смею подходить к вам ближе, чем на пушечный выстрел.

— Виктор, что это, как ты смел! — возмутилась Лена.

Лицо Малинина стало злым, но внешне он ничем не выдал своего состояния.

— Не совсем правда, Леночка… Мягко говоря, Михаил Георгиевич несколько сгущает краски.

— Как это все-таки подло, Виктор, — сердито проговорила Лена и, повернувшись, быстро пошла в сторону стоянки экспедиции.

— Лена, подожди! — крикнул Малинин.

Но девушка даже не повернула голову, торопливо взбираясь по узкой тропинке.

— Оказывается, вот вы какой… Ну, хорошо, я это вам припомню, — бросил Малинин.

Это взорвало Михаила.

— Слушайте, вы!.. — Щербаков не закончил фразы, чувствуя, что может совершить глупость.

— Вы хотели еще что-то добавить?

— Ладно, все. Идите.

Михаил испытывал стыд за всю эту сцену и за то, что не сумел сдержаться. Когда он поднялся наверх, Бархатов уже возвратился. Щербаков порывался рассказать о случившемся Василию Яковлевичу. Он знал, как важна в высокогорной экспедиции товарищеская спайка, которая могла дать трещину из-за ссоры с Малининым. Но потом Щербаков подумал, что не стоит огорчать начальника экспедиции и вмешивать во всю эту историю Лену.

Все снова уселись в машину и поехали дальше. Километрах в четырех от Хамза-Абада, среди пышной зелени Бархатов велел остановиться.

— Здесь разобьем наш лагерь. Снимайте палатки, разгружайте вещи.

Солнце еще не зашло, когда палатки уже стояли, снаряжение уложено, и машина укатила назад, в Горчаково.

Пользуясь тем, что селение находилось недалеко, Василий Яковлевич решил не трогать пока продовольствие, взятое в экспедицию, а отправиться всем поужинать в чайхану.

Дежурным остался Константин Туманов. Остальные шумной ватагой направились в Хамза-Абад.

Далекое от Москвы предгорное селение, в прошлом не знавшее даже, что такое книга, жило теперь полнокровной жизнью.

По радио передавался симфонический концерт, на танцевальной площадке санатория звучала радиола, широкие плакаты на узбекском и русском языках извещали о демонстрации нового звукового кинофильма; участников экспедиции обгоняли грузовые автомашины, встречали жители поселка, хорошо одетые, приветливые.

Возвращались в лагерь засветло. Воздух был чист и прохладен, вдали таинственно темнели горы с белоснежными шапками вершин. На улице стало еще оживленнее, от садов, окружавших почти каждый дом, легкий ветерок нес аромат спелых яблок.

После неприятного разговора с Малининым Михаил старался держаться подальше от Лены. Девушка заметила это. Она догнала ушедшего вперед Щербакова.

— Вы на меня не сердитесь? — спросила она.

— За что, Лена?

— Поверьте, мне самой неприятна эта глупая история.

— Да, когда любишь, можно наделать глупостей.

— Вы его оправдываете? — удивилась девушка. — Неужели я вещь, которую можно делить или присвоить себе?

— Простите, Лена, я не так выразился. Но я понимаю Малинина. Он, видимо, вас очень сильно любит.

Михаил произнес это не без тайной надежды на то, что Лена выскажет свое отношение к Малинину.

Но она проговорила уклончиво.

— Мы дружим с ним два года. Он очень способный и неплохой. В институте его ценят…

— Он учится? — удивился Щербаков.

— Нет, он аспирант кафедры геологии… Сейчас работает над диссертацией, как раз в области титана… У нас еще мало специалистов, которые занимаются залежами этого металла, и, говорят, Виктор многого достиг… Вот поэтому Василий Яковлевич пригласил его принять участие в экспедиции.

Щербаков молчал. Слова девушки убеждали его в том, что Малинин ей не безразличен. Как ни скверно было сознавать это, Михаил с трудом подавлял чувство какой-то горечи. «Ревную, что ли?» — подумал он. Их догоняли отставшие. Лена торопливо и просительно обратилась к Щербакову:

— Михаил Георгиевич, вы должны помириться с ним, я очень прошу вас…

— Хорошо, — тихо ответил Михаил, — но это зависит не только от меня.

Сзади раздался смех, молодые люди обернулись.

— Над чем вы смеетесь? — спросила Лена, сама невольно улыбаясь.

— Василий Яковлевич говорит, — заливаясь от смеха, проговорила Галя, — что хорошо бы его школьного друга захватить с нами в горы. Вот бы он где сбавил жирку!