Борис Штерн - Феникс сапиенс [калибрятина]

И выросшее альбедо, и прекращение океанской циркуляции, и уменьшение парникового эффекта — все сработало в одну сторону, и потепление сменилось быстрым похолоданием. Сейчас теплое Атлантическое течение восстановилось и ледники отступают, Север немного потеплел, но до прекращения ледникового периода еще далеко.

Небольшая аудитория слегка приуныла, переводя взгляд с жизнерадостного лектора на печальный пустой пейзаж по берегам широкой реки, оживляемый лишь небольшими деревеньками. Солнце затянулось сплошными облаками, и мир окрасился в нечто серо-бурое.

— Не расстраивайтесь, — продолжил Сэнк, — нынешнее оледенение относительно скромное. Было дело — ледники доходили до этих широт, где мы сейчас плывем.

***

— Для археолога всякие там находки предметов и раскопки развалин сами по себе малоинтересны, — рассказывала Алека. — Важно, чтобы древность заговорила. Поэтому все охотятся за текстами. Какой материальный носитель текстов лучше всего выдерживает многие тысячи лет?

— Камень! — хором ответила аудитория.

— Правильно — камень и керамика. Именно поэтому первой заговорила самая древняя древность, когда было модно высекать тексты на камне и писать на глиняных табличках. Многие из этих текстов оказались в европейских музеях, из развалин которых и были откопаны в отличной сохранности. А вот музейные комментарии к этим текстам не сохранились — поскольку для них использовались менее архаичные носители — древние тексты пришлось расшифровывать заново.

Беда в том, что более поздние носители информации — телячья кожа и бумага — любимая пища многих видов бактерий. Единственный шанс для них пережить тысячелетия — крайняя сухость или холод. А где взять сухость, когда за прошедшие тысячелетия климат много раз менялся? Любой уголок мира в ту или иную эпоху был обильно полит дождями. Зато остались отпечатки несъедобной типографской краски на несъедобном бетоне. Остались зеркальные отпечатки газет, которыми кое-где оклеивали голые бетонные стены во второй половине ХХ века, и это главный кладезь, ценнейший исторический материал, по которому были восстановлены основные древние языки в их письменном виде, а также история ХХ века и в меньшей степени предшествующих веков. Из отпечатков газет мы знаем, что до конца ХХ века цивилизация была на подъеме — летали на Луну, делали всякую технику, которую мы еще не умеем делать, с придыханием писали о роскошном будущем.

Бетонных стен, как и наклеенных на них газет, существовало огромное количество. Конечно, сохранилась лишь небольшая их часть, там, где стены удачно сложились оклеенными сторонами вниз, избежав сырости и лишайников, но и малой части хватило, чтобы обеспечить хорошей работой тысячи историков и лингвистов. Кола, что скажешь?

— Что сказать? Спасибо Донсу Амполану, мир его праху! Случайно ведь обнаружил первый отпечаток — они же не видны без обработки! Без него бы я, наверное, стала учительницей атлантийского. Правда, это лишь газетный язык. Сдается, что он сильно отличается от естественного языка, о чем можно судить по нынешним газетам.

— Вот! К сожалению, к концу ХХ века традиция оклеивать стены бумагой прервалась. Основным источником текстовой информации остались могильные памятники. По ним можно проследить демографию, смену традиций, статистику имен. Но самая песня — керамические фотографии на памятниках. Тысячи и тысячи портретов, такие симпатяги! Расовые и национальные типы, одежда, прически — все как живые, будто и не было между нами 16 тысяч лет.

— Алека, — спросил Инзор, выждав до конца доклада. — А не осталось ли каких-то надписей, нацарапанных на стенах при катастрофе? Ведь есть же примеры из недавнего прошлого, когда солдаты писали: «Истекаю кровью, прощайте…» Если люди умирали в своих домах, неужели никто ничего не вырезал на стенах?

— Есть, но только единичные случаи. 16 тысяч лет — не шутка, там же потом все горело и рушилось. Я слышала про три таких находки. В двух из трех упоминается тьма «умираю во тьме», «ничего не видно, это конец».

— Может быть, люди внезапно ослепли? — предположил Стим.

Все промолчали, поскольку сказать было нечего.

— Верхнеморские языки отделились от земноморских всего лишь две с половиной тысячи лет назад, — рассказывала Кола. — Однако развитие языков шло с такой скоростью, что между этими двумя группами не осталось почти ничего общего. Так что придется осваивать верхнеморский с чистого листа. Как понимаю, у нас еще почти две недели в запасе. Сегодня учим первые сто слов и десять фраз. Итак, вот список слов. Начнем с важнейших фраз: «Как пройти к рынку? Сколько стоит эта рыба?»