Игорь Маранин - Вавилонское время [СИ]

Таможенник не соврал: мне действительно повезло, что дождь не шёл уже три недели — только ветер буянил по ночам, словно пьяный бродяга. Тряс деревья вдоль тракта, выпытывая их сокровенные тайны — гнул стволы, ломал ветки, обрывал листву. Вместе со мной дорожной каретой ехало двое: купец лет шестидесяти и его молодая жена. Купец от скуки философствовал, жена почти всё время молчала, бросая на него испуганные взгляды.

— Говорят, до катастрофы лучше было, — степенно судачил сосед. — Я не застал ту жизнь, но старики о минувшем так сказывали: на календаре время одно было, а как приглядишься — везде, как и сейчас, разное. В Москве — один год, в Смоленске — другой, а в каком-нибудь Самарканде — слышал о таком городе? — даже век совсем иной. Так что ничего по большому счёту не изменилось. Мне нравится в Вятке: жизнь никуда не торопится, дом — полная чаша, жена молодая, крепостных четыре деревни общим счётом почти полтыщи душ, что ещё человеку надо? Надоест, продам всё — и через границу!

— А радиация?

— Радиация — это для бедных, — отмахнулся купец. — Есть такой материал — свинец называется, он никакую радиацию не пропускает. В свинцовом гробу поеду.

— Эту пропускает, — сообщил я.

— А ты откуда знаешь? — не поверил он.

— А я — переводчик. Скоро тридцать лет как через границы хожу.

— Значит, здесь будем век коротать! — провозгласил купец. — Я ж говорю: нравится мне здешняя эпоха.

Эти слова стали для него последними. Через минуту карета резко остановилась, тишину взорвал выстрел, испуганно заржали кони и на ступеньке возник рослый «красавец» в расстёгнутой до пупа рубахе. Лицо его было безобразно изъедено оспой.

— Баре, — радостно сказал разбойник, почесав волосатую грудь одной рукой.

А другой поднял пистолет и выстрелил купцу прямо в лицо.

Меня с купчихой спасла дёрнувшая карету лошадь: в это мгновение бандит ни за что не держался, а потому полетел наземь. Видно, для чего-то я ещё нужен был судьбе: она хранила меня, словно дорогую хрупкую игрушку. Всё произошло настолько стремительно, что отдельные детали смазались в памяти: я не помню, как выскочив, выхватил кнут у убитого возницы… Помню удар кулаком разбойнику прямо в переносицу, смачный, с хрустом… боль от сбитых костяшек… два выстрела один за другим, оба — мимо… Кнутом по крупу, оставляя на нём полосу — выноси, родимые… Запоздалый визг насмерть перепуганной женщины из кареты… Несут, несут, милые!

Через несколько вёрст я остановил лошадей и заглянул в карету. Купчиха сидела, вжавшись в угол — бледная, словно смерть. Оттолкнув меня, она выскочила прочь и тут же согнулась пополам в приступе рвоты. Всю оставшуюся дорогу Тамара — так звали молодую вдову — проехала рядом со мной, не решаясь заглянуть больше в залитую кровью карету, где мёртвый купец ехал теперь в полном одиночестве. Вдова не плакала, просто сидела и смотрела перед собой, словно кукла.

— Сигареткой не угостишь? — наконец, попросила она. — Я видела, у тебя есть с собой.

Порывшись в сумке, я выудил из пачки сигарету и протянул соседке.

— Осуждаешь?

— Кури на здоровье, — пожал я плечами.

— Да не за курение, — она нервно затянулась, было видно, как дрожат пальцы. — За то, что старика окрутила. Не рыдаю по нему.

— Не моё дело.

— Скотиной он был, между нами говоря. На прошлой неделе крестьянина насмерть в усадьбе запорол. А у меня выбора не было: либо с ним под венец, либо на каторгу.

— Ты ведь не местная? Бабы здесь ещё не курят. Через дыры ходишь?

— Ходила бы — да только не пускают на таможне. Я — нелегалка. Про похищения людей слышал? Меня из Перми похитили, а затем к этому уроду в крепостные продали. В Перми бывал? Там интернет, гаджеты, вай-фай, коридор с Америкой через Северный Ледовитый океан. Жизнь.

Здешний Пермский край, в отличие от бывшего до катастрофы, простирался на север до самого океана. Про похищения я, конечно, слышал. Но верить случайной попутчице моей не спешил, жизнь приучила. А она всё смотрела перед собой, о чём-то задумавшись и забыв о сигарете, пока та не выгорела вся и не обожгла ей пальцы.

— Стефан! — обернулась она ко мне. — Переведи меня через границу.

— Ты теперь богата. Подкупишь таможенников — перейдёшь.

— У него трое сыновей, таких же уродов и садистов. Они обвинят меня в убийстве, поверь! Стефан, я ведь не просто так прошу, мне есть чем отблагодарить.

— Извини, — помотал головой я. — Это скучно, банально и даже как-то пошло. Знаешь что? Могу тебя с таможенником познакомить.