Николай Грошев - Рассказы [СИ]

Откуда здесь, да ещё в такое время взялись два в ноль пьяных дегенерата, теория вероятности бессильно разводит руками. Но факт остаётся фактом.

Два парня, среднего роста и веса, нагло приставили к его любимой, вновь обретённой спустя год боли, адской боли. Она грубо отшивала их, но безрезультатно. Да разве им это было важно? Парни находились в той стадии опьянения, в которой подобные мелочи жизни, уже не играли абсолютно ни какой роли. Один из них схватил девушку за волосы и впился слюнявыми расхлябанными выростами на рыле (по всей видимости, заменяющие ему, за не имением лучшего, столь важный предмет человеческой анатомии, который мы так любим надувать и складывать трубочкой), в её прекрасные алые губы.

Это было сделано весьма опрометчиво.

Рука больше не изъявляла желания трястись. Бросив пакет с покупками на землю, он шёл к ним. В глазах больше не было той радости, что всего минуту назад. Огонь ярости пылал в них. В тот миг он соображал не многим больше чем древние наши предки, защищающие своих самок от саблезубых тигров и соплеменников. Злая усмешка кривила губы.

Прежде чем на него обратили внимание, крепкий кулак опрокинул одного на землю. Второй, вовремя отскочив в сторону, разразился матерной руганью.

— Ну, падла! — взвыл он, бросаясь на не весть, откуда взявшегося защитника.

А зря, кстати. Весь прошедший год он находил спасение от боли терзавшей душу и сердце, в том, что всячески измывался над собственным телом. Теперь, выражаясь метафорически «им можно было забивать гвозди».

Сильнейшая серия ударов, и булькая наполнившей рот кровью, агрессор рухнул как подкошенный…

В своей ярости он поступил глупо: он забыл о том, что упал первым.

Когда на плечо легла рука, он резко развернулся на месте и взялся за избиение первого из двоих кто посягнул на его любовь. Он почувствовал удар в грудь и разлившуюся внутри боль, но не придал этому значения.

— Вон! — прорычал он, когда оба смотрели на него с земли, сплёвывая кровь.

— Бля, стоит. — Раскрыв глаза шире, чем это казалось бы возможно, произнёс один из них. — Валим, отсюда, братан.

Когда оба урода исчезли, он вдруг ощутил нарастающую слабость во всём теле.

— Странно… — Прошептал парень, с трудом устраиваясь на скамейку. — Что со мной?

Наташа не двигалась с места. Полный ужаса взгляд был прикован к его груди.

— Что со мной? — Повторил он, но странно — собственный голос он слышал будто издалека, приглушённый расстоянием. — Руки не могу поднять… Наташа, Наташенька…

Кое-как заставив руку двигаться, он коснулся пальцами её щеки.

— Не чувствую, как будто вата. Что со мной, малыш? — Теперь уже почти не слыша самого себя, произнёс он.

Его взгляд переместился с такого милого лица, туда, куда смотрела она:

— Ах, вот оно что… — Прошептал он и рассмеялся…

Точнее попытался: захлебнувшись смехом, он скривился от боли. С уголка губ парня потекла струйка крови, а из его груди торчала рукоять ножа.

— Серёжа… — Очнулась Наташа от ступора. — Не шевелись только. Хорошо? Я сейчас.

Она хотела встать. В душе её всё смешалось: боль, ужас, казалось бы, навечно умершее чувство любви. Рука его сжала её ладонь.

— Стой, малыш, не уходи. — Печальный взгляд внимательно изучал дорогое лицо.

— Но, надо вызвать скорую. — Сдерживая слёзы, сказала она.

— Я, — не слушая её, говорил он, — я люблю тебя, малыш… Моя Наташа…

Рука соскользнула вниз. Печаль навсегда застыла в его взгляде. Он больше не дышал.

Вскочив на ноги, Наташа бросилась вызывать скорую…

Но через секунду, на негнущихся ногах, она вернулась к нему.

— Серёжа? — Позвала она. — Нет, Сережа, нет…

Упав на скамейку, рядом с ним, она смотрела в открытые глаза человека, умершего с её именем на устах. Только теперь до неё дошло, что он мёртв и уже ни когда не откликнется, ни на чей зов. Он уже не принадлежал миру живых…

Боль и тоска наполнили её. Плача навзрыд она осыпала поцелуями его лицо. Теряя рассудок, она звала его. Только сейчас она поняла, как сильно любил он, и старая любовь к нему возродилась в её душе, обретя некогда утраченную силу.

Она по-прежнему любила его, хотя и похоронила свою любовь глубоко в душе на целый год.

— Серёжа, встань, ну пожалуйста встань, нет, ты не можешь, не сейчас, не уходи Серёжа, прошу тебя… Не-е-е-ет…

Она плакала и звала его, а он уже не мог слышать её голоса… Голоса, который он так любил слушать…

Город жил своей жизнью. На его улицы пришла весна, и теперь город наслаждался ею. Да, тёплая хорошая весна была в тот год.