Николай Грошев - Рассказы [СИ]

Обхватив голову руками, я смотрю на мертвецов. Ну, сотрудник таможенной службы Земли, сколько их ты сегодня убил? Конечно, они контрабандисты, преступники и всё такое…

А ребёнок? Он тоже преступный элемент? И даже если все они контрабандисты, неужели они заслужили смерти? Что ты сделал таможенник? Ты убил их всех, как бешенных собак, пребывая в теле Игуна, самого безобидного из всех животных известной вселенной и самого удивительного. Ибо тело Игуна — машина смерти воплоти, но они не способны убивать, травоядны. Загадка для биологов и антропологов, ибо из них вполне мог развиться разумный гуманоид, внешне очень похожий на человека или страшный хищник. Но не развился…

Как ты мог убить ребёнка?

Я, мне плохо. Я вспоминаю резню, учинённую на корабле. Не меньше сотни человек. Теперь это мёртвый корабль…

Мутным взглядом блуждаю по залитой кровью комнате. Кошмарные картины приносит мне мой взгляд… Что это? Что это за лампочка мерцает на контрольном пульте? Жёлтый, зелёный, жёлтый. А, вспомнил. Сигнал SOS. Сигнал, подаваемый терпящим бедствие кораблём. Успели, значит, подать сигнал бедствия, а вот до шлюпок добраться не успели. И спасателей дождаться не успели. Погибли…

Спасатели? Придут ли они? Где сейчас звездолёт мне не известно. Может он сейчас болтается где-нибудь посреди межзвёздной пустоты. Тогда… Наверное не придут… И хорошо если не придут. Не хочу жить, в этом теле и вообще жить. Столько трупов…

Я безвольно опускаю голову. Окружающий мир не интересен, душа корчится от боли…

Сколько я так просидел не знаю. Наверное, долго, перед глазами проплывали картины прошлого, настоящего, порой в них забирались и видения с этого кошмарного корабля. Корабля, который кошмарным я сделал сам. Обитель мёртвых, бесцельно летящая в космической пустоте… Почему именно со мной так поступили? Кинули в это тело, и оно как следовало ожидать, взбесилось. Человеческая сущность возобладала и офицер таможенной службы сделался монстром, посланцем ада. Кровожадная тварь! Прочь, прочь эти мысли, в последние часы — я решил, я не покину этого корабля, смерть найдёт меня здесь — в свои последние часы я хочу помнить только самое хорошее из своей жизни. Да. Только хорошее…

Сколько прошло времени? Наверное, много… Посторонний звук, громкий, раздавшийся рядом, выводит меня из ступора. Я поднимаю голову. Люди. Тело делает слабую попытку сорваться с места и напасть, растерзать. Я подавляю эти порывы в зародыше, моя огромная туша лежит неподвижно. Прячу клыки и заглушаю рвущийся из горла грозный рык. Подавить это в зародыше уже не могу, нет сил. Передо мной три человека, за их спинами есть ещё люди, но их отсюда не видно. На всех хорошо знакомая мне серая форма с эмблемой: геральдический щит над изгибом планеты, вид из космоса. Таможенная служба, под единым управлением, работающая на трёх десятках планет Федерации. Вооружены. У всех в руках дезинтеграторы, игольчатые с очень узким радиусом поражения. Ну да, здесь в узких коридорах корабля, игольчатый дезинтегратор — самое подходящее оружие. Поражает только органику, мгновенно прошибая насквозь, любое органическое тело, за то для обшивки корабля абсолютно безвреден. Все три ствола настойчиво смотрят в мою сторону. А лица у них, господи прости, почти такого же цвета, что и форма. Насмотрелись на мои художества. Ну? Чего вы ждёте? Стреляйте!

Не стреляют, смотрят, опасливо так. Боятся меня. И очень правильно делают, что боятся: я наглядно продемонстрировал, на что способно это тело. Не стреляют. Я смотрю на них, и мне хочется плакать. Всё-таки умирать трудно, не хочется мне умирать, но что мне делать? Как мне жить с такой кровью на руках? Да ещё в этом треклятом теле. Останься я среди живых, что ждёт меня в таком случае? Правильно: клетка, череда исследований, и вечные воспоминания, об этом корабле, об этом мальчике… Не хочу. Стреляйте! Вашу мать, стреляйте, за тех, кого я здесь убил! За ребёнка этого, в конце концов! Что же вы не стреляете? Сукины дети… Слёзы, наворачиваются на глаза. Проклятье!!! Ещё не много и я не смогу сидеть, спокойно ожидая смерти. Моё тело, моя душа лишённая эти телом всего, что дала ей цивилизация, рвётся в бой. Ну же! Стреляйте…

Тот, один из них, с нашивками. Я его знаю. Это Рамон… Мой друг. Я смотрю в его глаза. Кажется, он презирает и ненавидит это существо, убившее всё живое на корабле. Да, я ясно чувствую клокочущую в нём ненависть ко мне. Очень верно меня ненавидеть — я сам себя ненавижу. Но почему же ты не стреляешь, друг мой? Покончи с этим сейчас. Знаешь, как больно жить с этим со всем в душе? Не знаешь? А я знаю, ибо всё это сделал я, скромный таможенный служака, на три чина выше тебя. Один из непримиримых, но не убийца… Раньше не был убийцей. Стреляй, брат, стреляй. Избавь мир от такой твари как я. Прошу тебя, прошу. Ну, мне на колени встать, что бы ты спустил этот поганый курок? Смешно это будет выглядеть. Ну же стреляй, пожалуйста… Кажется, он что-то понял. Не надо было так настойчиво смотреть в эти глаза. Он умён, мой друг. Взгляд Рамона полон тревоги, недоверия и удивления, брови стремительно ползут вверх. Рука сжимающая рифлёную рукоять дезинтегратора дрогнула и медленно опускается… Неужели почувствовал? Узнал, понял? Но так нельзя! Я не должен остаться среди живых!!!