Артем Углов - Предел прочности. Книга третья

Решаю умолчать о том, что видели только одного, а второй, как бы это помягче выразиться, со мною будет. Но прав старик, одной твари провернуть такое не под силу: чтобы вырезать целый участок, разблокировать двери. Не удивлюсь, если и записи с камер наблюдения потерты. Таков у Палача подчерк: уничтожить доказательства, не оставлять свидетелей. Малу…

- Где здесь женщин держат?

- От тебя направо будет.

Поворачиваю голову, наблюдаю за мигающей панелью, что медленно покачивается над полом. Вижу торчащие из дверного проема ноги. Идти туда совершенно не хочется.

- Предпоследняя дверь в дальнем конце, - проговаривает старик и тут же уточняет, - я местную пенитенциарную систему хорошо знаю… издержки профессии.

- Понял, спасибо.

- Слышь, паря, ты не суетись, - останавливает он меня. Подкидывает в воздух предмет, и я машинально ловлю его. Раскрываю ладонь: на ней лежит небольшая выпуклая таблетка, больше всего напоминающая брелок, даже оборванная цепочка в ушке имеется. Только вид у этого брелка блеклый, не представительный: синий потертый пластик с выбитыми цифрами на боку. – Ключ тебе пригодится, паря, потому как у камеры автономная запитка.

- Спасибо.

- Да подожди ты, куда бежишь. Торопиться можно на свиданку, а в серьезном деле нужен холодный расчет, - старик щурится, собирая множество морщинок в уголках глаз. – С тобой пойду, спину прикрывать буду.

- Спасибо, я как-нибудь сам.

- Не боись, молодой, не выстрелю. Хотел бы убить, давно бы это сделал, - старик умолкает, чешет заросшую переносицу. - Предложеньице к тебе имею одно особое. Замолви за меня словечко перед своими, маленькое такое. Мне бы один билет в другую сторону. Обложили суки республиканские, что кабана в загоне, жизни не дают. Куда угодно готов тикать, в третий мир, в шестой, в десятый, только отсюда подальше.

- Я обыкновенный детектив, не высокого звания.

- Понятно, что не полковник. Мне всего-то и нужно – одно словечко. Мол спину прикрывал, барышню помог спасти. Она поди, тоже из ваших будет.

- Из наших, - вынужден согласится я.

- Это же хорошо, паря, - радуется старик, словно стал дедушкой в первый раз. – Ну так как, по рукам?

Не нравится он мне, ох как не нравится. Орал бы матом, угрожал – тогда бы поверил, а это вариант с ванилью и мягкой сдобой слишком подозрителен. Сказать бы ему: «хрена вам лысого дедушка, идите гуляйте лесом». Сказать бы, но не здесь и не сейчас: в здании, забитым мертвецами, по коридорам которого разгуливает непонятная хренотень. Поэтому, кривя сердцем, выдавливаю:

- По рукам.

- Тогда действуй, паря, как у вас там принято говорить, первым номером.

Ну надо же, в кои-то веки первый.

Коридор миновали без происшествий. Обогнули по дуге раскачивающуюся панель, от которой периодически искрило, что от бенгальского огня. Прошли мимо темного прямоугольника двери и трупа, валяющегося в проеме. Здесь Тварь позавтракала на скорую руку: вспорола брюшную полость, вытащила что плохо лежит и бегом бежать, даже кишки толком не дожевала – остатки на полу серпантином разбросаны. Внутрь комнаты заглядывать не стал, хватило запаха и вида трупов, что лежали на центральном столе.

Старик за спиной передвигается неслышно, что кошка на мягких лапах, с винтовкой наперевес. А вот скрип из-под моих подошв периодически раздается: пронзительный и мерзкий. Не ниндзя я ни разу, скрытно ходить не умею.

Останавливаюсь перед нужной дверью, замок горит мягким зеленым цветом – доступ обеспечен.

- Нам туда, - произносит старик, неверно истолковав мои сомнения. И без того знаю, что туда, только вот заходить внутрь совсем не хочется. Это как сделать шаг в бездну, когда инстинкт самосохранения вопит во всю глотку, требует отползти от края пропасти, схватится за поручень, а лучше бежать. Пальцы крепче сжимают рукоять пистолета. Разумом понимаю, что не спасет оружие в случае нужды, но до чего же успокаивает.

Толкаю дверь, захожу внутрь. Вожу стволом по углам, смотрю на убранство сквозь мушку прицела. На первый взгляд никакого отличия от мужской половины. Знакомый коридор с зарешеченными камерами по обе сторону и… девочка. Самая обыкновенная, лет десяти от роду, в легком белом сарафанчике. Присела на корточки и что-то самозабвенно чертит, водит пальцем по полу. До ушей доносится знакомый голос:

- … не место для игр. Ты должна вернуться ко взрослым.

Различаю женский силуэт в камере, вижу пальцы, обхватившие прутья. Это Мария Луиза, присела по другую сторону решетки, пытается вразумить непослушного ребенка. Только вот ребенок ее не слышит, продолжает увлеченно рисовать. Обыкновенная девочка, нос с пуговку, сама худенькая, как тростинка.