В Бирюк - Чума [СИ]

Послы сытые, пьяные, одареные, чуть покачиваясь расслабленно в сёдлах, мирно уезжают от стоянки в степь. Муса тоже ласково улыбается, кланяется вслед. Потом, глядя в ночную темноту, задумчиво оглаживает бороду и командует:

— Костры — от берега и разжечь повыше. Чучел понаделать и рядом уложить. Людей — на расшиву. Брони и оружие, у кого есть — под руку. Да смилуется Аллах над бедными путешественниками.

Перед рассветом вокруг завопило-завизжало и сотни две всадников, ворвавшись в лагерь, принялись с восторгом колоть и рубить два десятка, сделанных из тряпья и травы, лежащих у костров, фигур.

Муса сразу велел скинуть канаты, которыми расшива была принайтована к деревьям на берегу.

Канаты немалых денег стоят, цены таковы, что людей даже не вешают. Но когда речь о своих головах — бросили.

Расшиву понесло течением. Башкорты — следом. Ещё бы — такое богатство уплывает. Вокруг мелко, подскакивают прямо к борту, пытаются залезть, бьют стрелами, тычут копьями. У расшивы борт довольно высокий, с воды, хоть бы и с седла, не очень-то запрыгнешь, но стрелы издалека навесом… люди в кораблике падают, кровью обливаются.

Корабельщики сильно молились. Чтобы на мели не застрять.

Повезло. Вынесло в русло, снесло вниз, причалили к другому берегу.

Выдохнули. Позавтракали. Подцепились к бурлакам, снова потопали вверх.

Итить-колотить! — Опять буляры!

«Чёрные акулы». Шесть длинных чёрных лодок-долблёнок. Маорийские пироги в нижне-волжском исполнении. Человек по двадцать в каждой. Я про такое уже…

Бурлаков — на расшиву, кораблик — самосплавом вниз. Свободолюбы, они же — чужого-добра-филы, вдогонку.

Тут и вариантов нет: здоровенная, тяжёлая, несамоходная лоханка болтается по течению, а молодые азартные джигиты вгрёбывают в предвкушении. Восторг! Как перед долгожданным сексом.

По Жванецкому: «Удача улыбается смелым… А потом долго ржет над ними!».

Говорят, над Волгой разносилось весёлое ржанье. Поскольку — догнали.

Когда первая лодка стукнула о борт и её экипаж, вопя от радости, полез наверх, их встретил артельный котёл. Кипятка. Следом высунулись пара десятков любителей дротометания. И реализовали своё хобби.

Лодка перевернулась, экипаж — кто утоп, кто за лодку держится, в воде висит.

Свободолюбы: лодки шли свободно, в разброс, кто первый купца ухватит, того и добыча.

Первый ухватил. Но не откусил, пошёл раков кормить.

Учатся хорошо: если свобода мешает грабежу, то ну её нафиг, эту свободу.

«Чёрные волжские акулы» притормаживают, строятся в колонну и снова догоняют расшиву.

Опять ошибка.

Луки у них хорошие, степные. Но мои лучше.

Буляры начинают пускать стрелы навесом. На расшиве уже готовы: кто под щитом, кто под досками, один хитрец — корыто портомойное на голову нацепил. Лодки выходят на дистанцию в полторы сотни шагов, когда можно бить не навесом, а прицельно — начинает работать десяток моих лучников.

Десяток… Их изначально было восемь. Один в Саксине по глупости руку сломал, другого ночью при обстреле серьёзно ранило. Но шестеро безбородых почти мальчишек из выучеников Любима, начинают бить «свободолюбов». Вовсе без «свободы» — по команде. Они сидят в укрытии на медленно плывущей расшиве. Их противники — открыто, в качающейся от рывков гребцов, узкой лодке.

— Разо-ом… Пуск!

Попало-то две или три. Но от неожиданности… гребцы дёрнулись. Лодка — долблёнка. Оверкиль. Минус два.

Свободолюбы — очень храбрые. Упорные. Или — жадные? Даже сородичей подбирать из воды не остались. «Вы — позор нашего рода! Сами выбирайтесь».

Напомню: степняки, в большинстве своём, плавать не умеют. Оседлые, по берегам крупных рек или озёр, те — «да». Если рыбаки. А джигиту-то зачем?

Запорожцы «нападали в пятьдесят челнов в ряд на богатейшие и превысокие корабли».

Тут Волга, не казаки, а башкорты: «челны в ряд» не разворачивают — идёт погоня. Азарт как на Королевской регате Хенли. Лодки узкие, стрелять прямо вперёд — один лучник. Против шести на расшиве. Построение кильватерное, все стремятся днищем за стрежень уцепиться.

Когда на передней лодке стрелой снесло кормщика — её развернуло. В плотной кильватерной колонне… следующая в неё на полном ходу… бздынь! — обе вверх донышками. Вот тогда только азарт поутих, начали своих из воды подбирать, отстали.