В Бирюк - Венец [СИ]

— Нет!

Забавно. В Киеве я регулярно нарываюсь на категорические отказы. Климат, наверное, способствует. Или — столичность. Где об-бармление, там и об-баранение.

— «Если не — быть резне».

Антоний Черниговский оторвался от разглядывания лавки, на которой сидел, от титанических мук по определении цветности моей сущности и сформулировал. Процитировав мне — меня же. В только нам двоим понятной форме.

Тревожный, напряжённый, сомневающийся взгляд исподлобья, со старческого лица, измученного валом потрясений последних дней.

Я успокаивающе улыбаюсь: «спокойно, победа будет за нами». И, как отзыв к паролю, отвечаю:

— Но лучше сперва поговорим.

Остальные переглядываются, не понимая, но чувствуя, что для нас двоих в этих словах есть скрытый смысл.

Антоний Черниговский вспомнил: эти слова относились к коронации Боголюбского. Тоже… страшновато было. Изначально казалось, что невозможно. Но вот же, сделалось.

— Итак, Кирилл, или ты получишь благословение Патриарха на установление наших местных правил церковных для жизни мирской в краях здешних, особенных. При сохранении общей догматики, символа веры и литургического общения. Тогда мы разговариваем и мнение Патриарха для нас интересно, уважаемо. Или Патриарх отказывает во внимании к нашим нуждам. Тогда… тогда раскол, тогда Константинопольские Соборы для нас — вакханалия еретиков. И вина — на них.

Внимательно оглядел присутствующих. Жизнь меняется. Не скажу, что «стало жить вам лучше», но что «веселее» — точно. Кто-то поднимется, укрепится. Кто-то упадёт. В могилу.

— Ежели вы, пастыри православные, пренебрежёте телесными, мирскими заботами паствы, то и души их отвернутся от вас. Вы закроете дверь. Ту, которая именем Иисус.

Почему они не восстали? — Не о том спрашиваешь, девочка. Они — восстали. Все обкрестованные придурки на «Святой Руси» восстали. Против… против всего. Одни — против разрыва с Патриархией, другие — против подчинения Патриархии, одни — против разрешения поста, другие против его запрещения. Экономического смысла за этим не было. Но положить голову за суеверие — любое! — желающие всегда найдутся. Психи есть во всяком народе, просто не надо им воли давать.

Обе партии — раскольников и их противников — оказались обезглавлены. Бешеный Федя казнён, Мануил Кастрат умер, Поликарп Печерский отправился в зарубежье, Антоний Черниговский перешёл на «третью сторону», на мою. «Настоящих буйных мало. Вот и нету вожаков». Без юродивых пассионариев-раскольников и ортодоксы растерялись. Снова: митрополит Константин погиб, их лидеры: Кирилл, Кириней, согласились со мною.

Не всё просто было. Илья Новгородский, к примеру, гадил везде, где мог. Да мог-то он мало. И — не долго.

Хрисоверг, замученный к этому времени своими болячками, не желал сказать «да». А сказать прямо «нет» — не рисковал. Преемник его, Михаил Анхиал начинать своё патриаршество с раскола не хотел. Некоторое разнообразие всегда присутствовало в жизни поместных церквей. Мы не сделали ничего принципиально нового. Ну, не носят на Руси в «цветоносную неделю» пальмовые ветви! — Только вербу. Просто усилили уже имеющееся своеобразие.

Мы сформировали списочек: чего бы нам хотелось. Ничего особо еретического там не было. Но вопрос-то не в этом. Или всё, или ничего. Или Соборы нам — указ, или — совет. Хоть про что, хоть про вербу или оливковое масло. Обсуждались не установления, а право на их изменение.

Кирилл, с его логикой и риторикой, с его книжностью и смирением, с внутренней готовностью «читать с разумением», оказался очень уместным переговорщиком. Именно для «ипата философов». Они изначально были дружелюбны друг другу.

Ещё. Анхиал известен решительной неприязнью к католикам. Я, с моим подчёркнутым уважением к княгине Ольге, напоминал о её крещении в Константинополе, о посылке ею послов в Рим. Не угрожал, не вспоминал, но там не дураки сидят. Риск повторения тогдашних ошибок в отношении «королевы руссов», требовал проявления большей гибкости.

Забавно то, что мы, в силу нищеты и слабости Руси, не могли ни «нагнуть», ни «купить» Патрирхат. Сыскался, однако, обходной путь.

Орёл византийский — двухглавый. Жрёт в два горла. И кормить, и морочить — надобно обе головы. Предложения церковные были приложением к предложениям императору. Раскол означал, для светской власти после моих предложений, не только существенную «упущенную выгоду», но и кучу проблем.