В Бирюк - Венец [СИ]

Молчит, сопит. Вы только троньте эту тему. Например, все потомки Мстислава Великого, кроме подленького Мачечича — некошерны. Ибо его первая жена — его четвероюродная тётка. Сыновья уже умерли. Но есть внуки и правнуки. Вспомним Осию: «да будут дети развратников прокляты». Срок давности? — Сказано же: «прокляну по четвёртое колено».

Ну что, начали? Проклинать и отлучать? И, заодно, готовить ответ на простенький вопрос: что ж вы раньше, сами, без пинка мужика лысого с бугра приволжского, разобраться не могли? Тупенькие были? Или властелизливые? В соучастниках подвизались?

Посопели? Гос-с-пода прес-с-ступники и потворщ-щ-щики. Повышаем ставки путём перехода к обобщениям. К более фундаментальным проколам.

— Всякое деяние, или не-деяние, не помогающее Христу, есть помощь врагу его, Сатане. Так? «Кто не со мной — тот против меня»?

— Н-ну…

Они-то и раньше дремать перестали, но теперь воздух… аж звенит.

Сща будет. По «молодому парню» так пройдутся. По мозгам и по рёбрышкам.

— Так почему же Патриархат Константинопольский принимает решение во благо Антихристу?

Бздынь.

Фундаментально. Едрить крестообразить.

«Каждая мысль существует в размерах от гения до кретина».

Не будем впадать в крайности. Но видеть края — поучительно.

О! «Заработало!». Все возопили.

Нет. Не все.

Забавно: умные молчат, глупые кричат.

Типично. Но… забавно.

«Улыбаемся и машем». Улыбаюсь.

Как хорошо, что Михаил Смоленский слинял! У «бабы-яги» пружинка заводная длинная, а эти, Переяславский и Ростовский, быстро выдыхаются. Утихают, оглядываясь на старших товарищей. Те — молчат «в тряпочку». Что старейший и опытнейший Антоний Черниговский, что известнейший умом, книжностью и благочестием Кирилл Туровский.

Да за такие вопросики — под кнут без разговоров! Чтобы мясо клочьями по закоулочкам! Только за одно то, что осмелился такое сказать, что язык повернулся таковое вымолвить! Ересь, крамола, воровство! Сатанизм обнаглевший!

Но… самый опытный и самый умный — молчат. Скурвились?! Продались?! За чечевичную похлёбку, за чины и должности продали веру христову, церковь нашу православную?!

Но… первейшие молчат. И закрадывается сомнение: а не дурак ли я? Может чего-то не понял, не дослышал? Может, они про что другое? Я тут со своим гневом, с возмущением праведным… а они про тараканов, к примеру, или про мух… Глупо получается…

— Обвинения такие надлежит обосновывать. Иначе же они… хула злобная и безумная.

— Изволь, Кириней. Вот тебе обоснование. Господь наш Иисус говорил о себе: «Я — дверь». Чрез которую душа человеческая может устремиться к Богу, к спасению. На это же поставлял он и апостолов, а те — священнослужителей. Слуги антихристовы стремятся этот путь, «дверь Иисусову» — закрыть. Захламить проход к спасению всевозможными препятствиями. И что же я вижу? Мудрейший и весьма мною уважаемый Лука Хрисоверг устанавливает взамен семидневного Великого Поста — сорокадневный. Закрывая тем врата к спасению небесному пред великим множеством человеческих душ. Обрекая их геенне огненной, превращая их в пополнение легионов демонских.

— Антоний… он сошёл с ума? О чём он? Демон ли говорит языком его или сам он уверовался в сиё?

Переяславский епископ в растерянности обращается к Черниговскому. Тот смотрит на лавку, на которой сидит, бездумно ковыряет узор наброшенного на неё покрывала. И — молчит. Собирается признать свою ошибку? Что я не «посланец господа», а совсем наоборот?

Совершенно бледный Кирилл. Дело не в том, что если я — с «тёмной стороны», то и наречение его — происки диавола. Нет, расчёты последствий — потом. Сейчас — крайнее нервное напряжение. Удар молнии в голову: что, если церковь — от Сатаны? А он, служитель её — кто?

Я поставил этих иерархов перед пропастью, перед вопросом, которого вообще, вне зависимости от ответа, быть не может, о чём просто подумать нельзя.

Вру. Подумать можно. Лютеру: «Если в аду есть мостовые, то они вымощены черепами священников».

Ага, Ванюша, ты был прав, даже в толпе верующих встречаются люди с крепкими мозгами и нервами:

— Утверждение твоё обоснованием быть не может. Безусловно, дверь к спасению должна быть открыта и дорога свободна. Ибо мы, пастыри, и ведём души человеческие по этому пути, чрез эту дверь. Но причём здесь Великий Пост?

— При том, что люди и народы — различны. Каждый человек — подобие божие, в каждом частица света небесного. А вот корм земной — разный. Взгляни на соседа своего, на владыку Поросського. Как может он проповедовать слово Христово степным язычникам, если им принять веру Христову — голодная смерть?