В Бирюк - Вляп [СИ]

Снова проблемы: что первым слоем, что вторым. Как закрепить и чтобы при прыжках-скачках-верчении не развалилось, и чтобы в нужный момент слетело.

Здорово помог опыт государственного ансамбля Китайской Народной… Они как-то прямо на сцене Большого Кремлёвского в хороводе восьмёркой — штук по восемь юбок с себя скинули. Всем ансамблем. Не останавливаясь и с ритма не сбиваясь.

И тут посреди всех этих забот и хлопот прибегает девка теремная:

— Хозяин приехал. Велел в опочивальню быстро. Хи-хи.

Снова — как новобранец по тревоге.

А вот вам и — нет. Я раз сбегал — мне не понравилось. Собрался спокойно, с чувством.

Ну, пошли, задница моя. К месту твоего употребления. Спасать головушку лысую и всё остальное.

Опа… А Хотеней-то не один — с Корнеем-злыднем.

Та же опочивальня, где он поганое ведро рычанием своим пугал. Только с корытом. Хотеней в корыте, Корней его намывает, старается. Кажется, намечается кое-какой тройничок. В смысле: секс втроём. «Этажерку» репетировать будем? А кому роль боярыни?

Корней меня к господскому телу не допускают, типа: постой в сторонке пока. А Хотеней Корнея за всякие места щиплет, тот повизгивает игриво, радуется. Хотеней его дёргает, поглаживает да на меня смотрит — наглядно уму-разуму учит, «вежеству» пред-постельному научает. И сам заводится постепенно. Вода хоть и мыльная, но видно. И я сам потихонечку. Завожусь. Не видно, но я-то себя чувствую.

Потом вытерли господина, в постель положили. Теперь в эту же бадейку Корней полез. Тон у него сразу с умильного на хамский поменялся.

Командует мне: подай, принеси, спинку потри…

Стараюсь, подаю, приношу, тру. Глаз не поднимаю. Только разок так, ресницами взмахнул, на хозяина глянул… Ух как он… аж задохнулся. А я чего, я — ничего, я завсегда послушный и покорный. Вот холопа твоего намываю.

Корней почувствовал какое-то… мимо него проходящее, выскочил, едва вытерся — и в постель.

Эх, парень, кто ж так, с чистой сухой кожей, без смазки, к сильно разогревшемуся господину… А господин-то… уж давно готов. Сходу… ка-ак «вступил в стремя», так и без остановки. Только меня разок ручкой поманил. Типа: давай к нам. А я глазками скромненько на корыто показываю, дескать, у меня тут дела.

Ну, положим, мыться в эту воду после двух мужиков, я не полезу. А вот лишнее с себя снять… Никаб оставить, он мне плешь закрывает, рубашечку… с потяжечкой чуть-чуть замедленной, с прогибом и скромным прикрыванием… долой. Чулочки с поясочком — оставим. И займёмся уборкой. Динамика куда интереснее статики.

Набрызгали они тут, подтереть надо. Наклонился, тряпочкой поводил, в углах вытер насухо. Потом, будто вспомнил — смотрят на меня. Ойкнул и присел… засмущавщисися. А за спиной — выдох. С чувством. Сквозь зубы.

А ты как думал, миленький? Я тебе не этот дурак Корней.

Звуки за спиной всё чаще, всё сильнее… Всё.

Теперь тёплой водички в шаечку и умывать. Господское богачество. Корней в раскорячку, в наклонку, с охами да ахами и сам до корыта дойдёт, а я, наконец-то, хоть в руки возьму да разгляжу.

И чем же это меня в самом ближайшем…? И вокруг чего именно столько всякого и всяких крутится…?

Немного. И это — хорошо. Лишних разрывов мне не надо. У меня самого, пожалуй, больше. А вот это плохо: на Руси «как в Польше — у кого больше, тот и пан». Могут возникнуть проблемы от подсознательного ощущения дискомфорта моим господином. Значит, мериться не будем. И, судя по наблюдаемой «стойкости», правильнее сказать — «вялости», применять — не сразу. Часик-другой надо ему отдохнуть.

Я оказался прав, господин ласкового потрепал меня по щёчке — «жди», накинул халат и удалился в соседнюю комнату. Там уже был кто-то из слуг. Начались разговоры, потом дверь плотно закрыли.

Сижу себе тихонько на краю постели, соображаю.

Всё я мучился-решался — отдаться Хотенею до похода или после? Не твоя забота, холоп. Думать — господа есть. Вот на этой постели через часик-другой и меня…. Переменить постель нечем, простыни… хорошо хоть не заляпали. И как-то всё это будет… Продемонстрированное с Корнеем что-то… сильно индустриально. «Холодная штамповка», называется. Не вдохновляет.

Выбора-то нет. Так что… «думай о хорошем».

Интересно, Корней подмылся, отдышался, но не успокоился. Прижался к двери, даже в свою рабочую позу встал. Под дверью, видать, щель, и там ему слышнее.

Подслушивает. А это нехорошо.

Придурок. А это ещё нехорош е е.

У кровати поднос с какими-то чашками-кувшинами стоит. Поднос медный. Снял с него посуду. И с мысленным исконно-посконно-выстраданным «а пошли вы все…!» как летающую тарелку — в дверь.