Виктор Колупаев - Избранные произведения в одном томе

Я родился в 1936 году. А что было еще раньше — не помню, хотя и знаю из книг. Я ничего не придумываю. Я знаю, что было сто и сто миллионов лет назад. Ну, конечно, в самых общих чертах. Но для повседневных забот и этого за глаза. Я даже знаю, что Солнечная система образовалась из газопылевого облака или чего-нибудь другого, но это к делу не относится. Когда потребуется, я все буду знать точно, потому что ничего не придумываю.

На работе я кое-что изобретал, но не машину времени.

Машину времени изобрел не я и даже не Уэллс. Но об этом в другой раз.

Впрочем, иногда можно обходиться и без всякой машины.

Я сидел и писал на кухне. Здесь было удобно. Можно вскипятить чаю или заметить, что с Пелагеей Матвеевной опять плохо. С просьбой вызвать «скорую» она обращалась редко. Это означало, что ей уже очень плохо, совсем невмоготу.

Но сейчас она храпела, и я мог писать спокойно. Я и писал. Мне нравилось это занятие.

«…В центре города, ничем не прикрытого с юго-запада, ветер свирепствовал. Влетев с широкого вольного простора на Центральную площадь, он бешено метался в поисках выхода, а затем стремительно нес волны колючего снега по улицам и прилегающим переулкам мимо института радиоэлектроники, дома Ученых, трибуны, верхнего гастронома и Учреждения. Прохожие, старательно отворачивая лица, закрывая их варежками и перчатками, сгорбившись бежали на работу. Не опоздать, да не поморозиться бы. Оглядываться по сторонам тут было некогда, так что никто и не удивился даже и не заметил, скорее всего, как со стороны Центральной площади по направлению к Учреждению двигался человек. Двигался себе и двигался. Эка невидаль! Человек был в сером слегка помятом костюме в мелкую клеточку, голубой нейлоновой рубашке, без галстука и в разношенных летних туфлях-плетенках. Телосложение человек имел если и не тщедушное, то уж во всяком случае очень поджарое, а выражение лица — добродушное и вроде бы даже лукавое.

Человек посмотрел на часы, свои, наручные, но шагу не прибавил, не спешил, видимо, или цель была близка. Человек прошел мимо верхнего гастронома, огромные окна которого замерзли снизу доверху, улыбнулся чему-то, чем дистанционно, телепатически ввел заведующую мясо-рыбным отделом в секундную панику, и, не останавливаясь, прошел дальше. Заведующая отделом отдала небывалое распоряжение выбросить на прилавок… Впрочем, это к делу совершенно не относится…

Человек дошел до массивных, деревянных с толстым стеклом дверей Учреждения и остановился, видимо, достигнув цели своей прогулки. Стекла дверей совершенно замерзли, ну не единой щелочки, но человек преспокойно рассмотрел через эту пустяковую, даже просто несуществующую для него преграду милиционера в холле у лестницы и человека в штатском у столика с телефоном. Поджарый мог преспокойно пройти через такую немудрящую, без особых ухищрений дверь, но решил не пугать милиционера и позвонил, нажав кнопку. Пиджак его при этом задрался, а за шиворот влетело порядочно снега, но худощавый даже не поморщился.

Из молочного магазина наискосок, сквозь специально оттаянный ртом глазок в толстом слое льда на стекле за человеком наблюдали. Вернее, наблюдали не за ним, а за тяжелой дверью Учреждения, надеясь не пропустить момент, когда она откроется. Обычно можно было ждать и у самих дверей, но в сегодняшний мороз и продирающий до костей ветер… Брр!

Человек сквозь замерзшее стекло видел, как милиционер снимает крючок, а из магазина наискосок сквозь оттаянный глазок видели, что человек этот собирается войти внутрь, следовательно, и им пора покидать предварительные позиции. Милиционер из гордости не стал спрашивать, кто это там рвется, потому что время уже приближалось к девяти, и вот-вот должны были нахлынуть и сами работники Учреждения, да, наверное, один из них, первый, уже и стоял на улице. Дверь отворилась, милиционер понял, что ошибся. Такие здесь не работают, но рвать ручку на себя было уже поздно, да и неловко как-то: человек вот раздетый стоит, замерзнет еще, а потом неприятности, то да се… А из молочного магазина уже скользнула цепочка людей, державшихся за руки, хотя никто им этого и не советовал. Сами догадались.

— Вы к кому? — на всякий случай строго спросил милиционер. — Еще рано…

— К Федору Михайловичу, — ответил тощий.

— Конечно… Мороз… Входите… Только здесь еще никого нет.

— Как это никого нет? — удивился человек в сером, чуть помятом костюме.