Владимир Обручев - Сочинения в трех томах. Том второй

Урядник Мокрых встал позже обыкновенного; после кутежа на пикнике у него трещала голова и мутило в животе; настроение духа, конечно, было скверное. Но пара рюмок, пропущенных натощак, помогла делу, и, напившись чаю, Иван Миронович приступил к расследованию вчерашнего происшествия.

Он прежде всего отправился в казарму, осмотрел место погрома и расспросил китайцев, знавших лучше других по-русски, как все произошло, на какую сумму у них изорвали и испортили имущества и одежды, кто из рабочих руководил избиением и кто участвовал в нем. Китайцы видели, кто шел во главе процессии, кто бросился к ним первый на крыльцо, кто особенно жестоко дрался, и потому могли назвать целый ряд имен.

Получив и записав нужные сведения, Мокрых вернулся домой, основательно позавтракал и затем устроил обстановку для допроса рабочих. В комнате, которая служила ему приемной и канцелярией, он убрал лишнюю мебель, выдвинул письменный стол на середину, покрыл ею старым зеленым сукном, взятым из конторы, поставил письменный прибор, выпросил у церковного сторожа распятие и положил его на столе рядом со своим экземпляром Евангелия и уложением о наказаниях. Затем надел парадную форму с двумя медалями, нацепил шашку и уселся с важным видом за стол, лицом к входной двери. Пока он убирал комнату, его подручный казак обходил рабочую улицу и рабочих, числившихся в списке виновных, и вызывал к уряднику для допроса.

Первый явившийся к уряднику рабочий был крайне поражен обстановкой допроса, и душа у него сразу же ушла в пятки. Он снял шапку, перекрестился и встал в смиренной позе у дверей.

Урядник повел допрос форменным образом: сначала выспросил и записал имя, отчество, фамилию, лета, вероисповедание, семейное положение, место приписки и затем произнес торжественным тоном:

— Теперя, обвиняемый Семенов, выкладывай по совести, без утайки, как на духу, — видишь, здесь на столе крест и святое Евангелие, — за что и по какой причине ты вчера в сумерки в скопище с другими лицами учинил разбой и погром на стану «Убогого» рудника?

— Помилуйте, Иван Мироныч, какой там разбой.

— Я тебе не Иван Мироныч теперя, а господин урядник! Так и говори.

— Виноват, господин урядник, не разбой был, а так только, маленько подрались с желторожими.

— Не ври, мне все известно! Ты в первом ряду с гармоникой шел?

— Ну, шел.

— «Ну, шел», невежа! Должен прибавлять при ответе: «господин урядник».

— Шел, господин урядник.

— Песни горланил?

— Пел, господин урядник.

— И здорово выпивши был?

— Не помню, господин урядник.

— Вспомнишь у меня! На крыльцо казармы одним из первых взбежал?

— Могло быть, господин урядник.

— Не могло, а было. Не отвиливай. Ван-ху-сяну, забойщику, тумака по затылку так дал, что тот кубарем с крыльца скатился?

— Ну, легонечко ткнул его, могло статься, господин урядник.

— Легонечко! Ах ты, сукин сын! Так легонько, что он в землю носом попал и морду в кровь себе расшиб!

— Не заметил я, господин урядник.

— Ткнул и не заметил? Ну, ладно, в этом во всем признался. А в казарме откатчика Лу-Гу-лина не ты ли за косу с нар стащил и лупил ею по спине кулаком?

— Ей-богу, не помню, господин урядник, пьян был!

— Вот и вспомнил, что пьян был! А всего прочего не помнишь?

— Не помню, господин урядник.

— Хорошо, другие помнят и свидетелями будут. Еще тебя обвиняют, что тому же Лу-Гу-лину раскровянил губу и рубаху изодрал.

Семенов виновато опустил голову.

— В казачьей, может, вспомнишь? А вот что еще! Куда скрылся Петр Чубарыков, запасный солдат?

— Почем же я знаю, господин урядник?

— Живешь рядом, а не знаешь, что он на заре с бабой и ребятишками уехал в Мангут!

— Я ему не караульный, господин урядник.

— А кто после его отъезда ставни его запер и замок на дверь повесил? Не ты разве?.. А, молчишь! Свидетели тебя видели.

— Тьфу, окаянные! Чтоб их язвило!

— Ты мне тут не ругайся, потому здесь присутственное место и допрос, не то оштрафую! Ты соучастник в побеге обвиняемого Чубарыкова, главного погромщика.

— Никак нет, господин урядник, я с ним не бегал.

— Не бегал, а убежать можешь! Так вот что: в виду побега двух главных коноводов я должен посадить тебя под арест в предупреждение бегства и впредь до разбора дела.

— Помилуйте, господин урядник, явите божескую милость.

— Если же не хочешь сидеть, внеси десять рублей залогу. Если убежишь, залог в доход казны поступит, а от суда все равно не уйдешь, по этапу доставят.