Владимир Обручев - Сочинения в трех томах. Том второй

Отпустить гостей без шампанского, не выпить с ними «конную чашу» было бы противно приисковому этикету. Когда вино запенилось в бокалах, Репиков пожелал экспертам счастливого пути и выразил надежду, что они не очень скучали в течение пяти недель, проведенных на «Убогом», и что они имели возможность вникнуть глубоко в дело и вынесут ему оправдательный приговор.

В ответ на это Борк выразил благодарность за любезный прием, широкое гостеприимство и полную свободу, предоставленную им для изучения дела, но о впечатлениях от этого изучения, о выводах экспертизы — ни слова. Грошев, в свою очередь, благодарил за содействие при его работах в руднике и заметил, что хотя в иных случаях рвение любезных хозяев, желавших выставить богатство рудника в наилучшем свете, было несколько преувеличено и заставило экспертов исполнить лишние работы, но, в общем, это не повредило результатам экспертизы. В заключение он выразил надежду, что владелец предприятия, несомненно, оценит столь ревностную деятельность своих служащих.

Во время речи Грошева, говорившего без малейшей насмешки, Николай Константинович и Василий Михайлович переглядывались и чувствовали себя неловко, а Лидия Николаевна, вспомнившая слова Марины Львовны, с недоумением смотрела то на оратора, то на отца; Борк улыбался, а Фернер кусал губы, чтобы не расхохотаться.

Когда Грошев кончил, поднялся Бубнов и слегка дрожащим голосом произнес:

— Господа! Мы, служащие рудника, конечно, знаем золотоносную жилу не хуже уважаемых экспертов. Мы видим, что ее работающаяся часть небогата. Но мы видели также то, что теперь уже видеть нельзя! Мы видели жилу и раньше, когда работалась ее богатейшая верхняя часть, давшая владельцу миллионы, которые он прокучивал в столицах и заграницах и из которых не уделил даже малой доли на разведки в длину и глубину. Вот чем объясняется печальное настоящее, заставившее владельца продавать дело, которое, я уверен, даст еще много миллионов! Сейчас мы работаем, господа, бедный пережим жилы, но глубже пойдет опять богатый раздув ее, а за сбросом лежит продолжение богатейшей верхней части. Его нужно только найти.

По мере того как Василий Михайлович говорил, голос его креп и становился громче, глаза засверкали, лицо зарумянилось от волнения. Он закончил, отчеканивая каждое слово:

— Поэтому я, господа, предлагаю тост за будущность нашего рудника. Купит ли его ваше общество или нет, я уверен, что дело не погибнет и что жила таит в себе еще десятки и десятки пудов золота и отдаст их тому, кто придет к ней с любовью, верой и надеждой, а не с недоверием и насмешкой.

Во время речи штейгера эксперты переглядывались, и Грошев шепнул Борку: «Какой фанатик, настоящий апостол этой жилы». Борк ответил: «А может быть, он и прав». Лидия Николаевна с восторженным удивлением смотрела на оратора, а Николай Константинович, сначала немного поморщившийся, в конце речи захлопал в ладоши. Эксперты поддержали его, и Василий Михайлович сел при всеобщих аплодисментах.

Но необходимо было ответить ему, и Борк опять встал и сказал, улыбаясь:

— Горячая речь Василия Михайловича, влюбленного в жилу, как отец в единственную дочь, произвела на нас глубокое впечатление, и мы очень жалеем, что владелец рудника не слышал ее. Но мы, эксперты, не имеем права верить даже самым вдохновенным апостолам. Мы должны видеть богатство жилы собственными глазами; выработанная часть дала миллионы, но она теперь не стоит ни копейки; неразведанная часть, может быть, также даст миллионы, но их еще нельзя нащупать, они слишком проблематичны. Жилы капризны, как женщины: то слишком щедры на дары, то скупы, как скряги. Но есть и коварные женщины, которые обманывают. И поэтому я желаю вам, господа, чтобы ваша жила оказалась только капризной, но не коварной, и не подвела тех, кто в нее слишком слепо верит.

Своей речью Борк достиг желаемою результата: впечатление от слов штейгера потускнело. В словах Бубнова звучала уверенность, а в речи англичанина эту уверенность вытеснили сомнения и пожелания.

Как только у крыльца зазвенели колокольчики подкатившей тройки, все встали из-за стола, быстро вынесли и уложили чемоданы и подушки. Обмен рукопожатий — и тройка понеслась.

— Пустеет опять наш рудник! — печально промолвила Лидия Николаевна, глядя вслед укатившему экипажу. — Завтра и вы укатите, и мы опять будем одни, все пойдет по-старому.

— А может быть, по-новому? — улыбаясь, ответил Борк.