Владимир Обручев - Сочинения в трех томах. Том второй

Новые пробы, привезенные экспертами, в тот же день были истолчены, причем среди баб, присланных становым в лабораторию, Кати, по распоряжению управляющего, не было. Во избежание же ночной подсыпки, не полагаясь уже ни на безупречность Матвея, ни на окна и двери лаборатории, эксперты унесли мешочки с пробами к себе на дом.

Эти пятнадцать проб оказались бедными, хотя и в разной степени, и выводы для рудника получались неутешительные; более глубокая часть жилы, достигнутая работами, содержала слишком мало золота, чтобы окупить все расходы по добыче, не говоря уже о прибыли и процентах на капитал, который нужно было затратить на покупку и переоборудование рудника. Но, ввиду настояний Борка, решили не ограничиваться этими пробами, и в течение нескольких дней Грошев ездил еще на рудник, появляясь неожиданно то в одном, то в другом месте, и всегда брал пробы только из тех забоев, которые при его посещении работались и которые, следовательно, не могли быть подсолены. Василий Михайлович безуспешно гонялся за ним в надежде поспеть где-нибудь вовремя и подправить пробу. Но Грошев брал с собой только Матвея, не подпуская к забою во время взятия проб даже рабочих, а в лаборатории Фернеру помогал Борк.

Атмосфера была наполнена подозрительностью и сделалась напряженной. Отношения между экспертами и хозяевами стали натянутыми, трапезы у Репикова проходили часто в тягостном молчании и оканчивались быстрее, чем прежде.

Марине Львовне со дня своих именин никак не удавалось увидеть Борка; все утра он проводил в лаборатории, а с обеда до позднего вечера просиживал с Грошевым у себя в комнате над старыми книгами, планами и журналами; они старались восстановить всю картину прежней разработки, когда шло богатое золото, чтобы проследить шаг за шагом обеднение жилы в глубину и подкрепить этим свои выводы, основанные на пробах.

Марина Львовна приходила в отчаяние от того, что не встречалась с Борком. Она видела и чувствовала, что дела идут очень неважно, ей хотелось узнать многое, а англичанин как будто перестал интересоваться ею и совершенно ускользал от ее влияния.

Марина Львовна, наконец, не выдержала, подстерегла Борка на площади, когда он возвращался из лаборатории обедать, и сказала, что ей очень нужно говорить с ним. Англичанин предложил ей встретиться после обеда в лесу.

День был тихий, ясный и теплый, но не знойный. Марина Львовна перешла через речку по мостику, который вел к химическому заводу, устроенному для переработки илов и эфелей. Но завод уже несколько лет бездействовал, потому что владелец находил, что извлечение золота из отбросов бедной руды не окупается.

Обогнув завод, Марина Львовна пошла по тропинке, извивавшейся среди мелкого березняка. Борк, шедший к этому же месту по другой дороге, уже издали заметил на зеленом фоне леса светлое пальто и красный зонтик молодой женщины.

— Здравствуйте еще раз, — сказал он, целуя ручку Марины Львовны.

— Кажется, дела идут у нас неважно? — спросила Пузикова, взяв англичанина под руку и направляясь по тропинке в глубь леса.

— Напротив! Наша работа подвигается успешно и на днях будет кончена.

— Да нет, не ваши дела, а вопрос о продаже рудника.

— Это всецело зависит от компании, командировавшей нас.

— Но ваш отзыв о руднике будет иметь решающее значение. Полноте играть словами, Яков Григорьевич! Я слышала, что анализы вашего Фернера показали бедность нашей жилы.

— Кто это вам сказал? Мы по правилу не рассказываем о результатах наших проб.

— Кто бы ни сказал, не все ли равно! Дело в том, что результаты неважные, не отрицайте. Да и все поведение господ экспертов за последние дни показывает, что дело неладно. Грошев так тот прямо волком смотрит, у Фернера физиономия, точно в уксусе вымоченная, а вы... почему вы избегаете встреч со мной... после всего, что было между нами?

Марина Львовна взглянула на своего спутника глазами, в которых блестели слезы.

Борк, смущенный, начал оправдываться обилием работы и постоянным присутствием Грошева.

— Это не совсем так! Каждое утро Грошев уезжал на рудник, и вы оставались одни, могли бы урвать час-другой от лаборатории. Между тем вы ни разу не сделали даже попытки вызвать меня, встретиться где-нибудь. Что же, поиграли, насладились мной — и довольно?

— Поверьте, милая Марина Львовна, мне очень совестно, но приходится просить вас о большом одолжении.

— А именно, Яков Григорьевич?