Владимир Обручев - Сочинения в трех томах. Том второй

— Я прошу вас освободить меня от честного слова, которое я дал вам в белом зале.

— То есть как это, милостивый государь! — воскликнула Пузикова прерывающимся голосом и, остановившись, вынула руку из-под локтя своего спутника и отступила на шаг в сторону. — Разве честное слово дают, чтобы затем взять его назад? Ведь я же не могу взять, в свою очередь, обратно то, что дала вам!

— Вот потому-то я и прошу вас о большом одолжении! А причина та, что я не могу, даже со всякими натяжками и поблажками, дать хороший отзыв о вашем руднике. Если я его дам — я потеряю свою репутацию добросовестного эксперта.

— А того, что я пожертвовала вам своей репутацией порядочной женщины, вы не принимаете во внимание?

Лицо Марины Львовны пылало, брови сдвинулись, и глаза гневно сверкали; она была удивительно хороша в этот момент, и Борк, несмотря на свое смущение, не мог не заметить этого.

— Поверьте, дорогая Марина Львовна, сознание вашей доброты меня очень тяготит. Но я не вижу другого выхода из создавшегося положения. Если я дам ложный отзыв, об этом узнают все; ведь Грошев и Фернер прочитают его, и моя репутация погибла. Если я дам правильный отзыв, я сохраню свою репутацию, но обману вас, и вы будете иметь право называть меня подлецом. К счастью, о вашем... вашем увлечении мной не знает никто, кроме нас обоих, и ваша репутация нисколько не пострадает...

— Вы так думаете? — прервала его Пузикова насмешливо. — Ну, так я вам скажу, что вы очень наивны. В этом поганом гнезде ничего нельзя скрыть, и наши отношения не остались тайной для многих. В белом зале я потеряла ленточку из рубашки, и вы сами нашли ее в кармане Грошева. В тот раз, когда я пришла к вам, меня дважды видела Лидия Николаевна, один раз через окно в вашей комнате, потом в сенях, когда я уходила. Вы думаете, она не станет сплетничать? А ваше постоянное ухаживание за мной с первого же дня разве не было видно всем?

Борк молчал, смущенный.

— Если бы состоялась продажа рудника благодаря вашему отзыву, — продолжала Марина Львовна, волнуясь, — мы бы с мужем уехали отсюда немедленно, и мнение Репиковых, Бубновых и прочих было бы мне безразлично. Но если рудник не будет продан, мы должны будем остаться здесь, по крайней мере, до тех пор, пока муж не найдет другого места. Мое положение в этом обществе, которое видело, как я вам на шею вешалась, будет совершенно невозможно! Муж в конце концов узнает все... Я не вижу другого выхода и не могу освободить вас от данного слова.

— Есть еще один выход, — сказал Борк.

— Какой же? Уж не хотите ли вы сами купить рудник?

— К сожалению, у меня нет таких средств, да, сказать вам правду, я бы и не стал тратить их на гибнущее дело. Нет, мой выход в ином направлении. Но только вы не рассердитесь?

— Постараюсь, говорите скорее! — с волнением просила Марина Львовна.

— Не хотите ли предоставить рудник его судьбе и уехать со мной?

— Уехать с вами? — нервно рассмеялась Марина Львовна. — В качестве чего же... вашей любовницы?

— Пока любовницы, а впоследствии, когда разведетесь с мужем, в качестве жены.

Марина Львовна молчала, притворяясь смущенной. Она чувствовала себя накануне осуществления самого смелого из своих планов и не хотела выдать себя Борку слишком поспешным согласием.

— Марина Львовна! — продолжал Борк, взяв руку молодой женщины и поднося ее к губам. — Я еще в молодости дал себе слово жениться только на англичанке, и до сих пор ни одна из русских женщин и девушек, с которыми я встречался, не смогла заставить меня изменить свое решение. Но вы сумели это сделать. Вы мне очень нравитесь, Марина Львовна, и мне кажется, что и я вам не противен. Вы как будто уже доказали это! В самом деле, ведь не ради продажи этого дурацкого рудника вы мне отдавались с таким самозабвением!

Марина Львовна стояла, потупив глаза, и грудь ее часто вздымалась под легкой тканью пальто. Слова англичанина и радовали, и жгли ее стыдом, она краснела и бледнела. Борк ей нравился как мужчина и как любовник, но не будет ли он слишком тяжел по своему характеру в качестве мужа? С Михаилом Петровичем она чувствовала себя совершенно свободной, делала, что хотела, командовала им. В этом медвежьем углу она привыкла к роли царицы. Жизнь с англичанином будет совершенно иная; командовать собой Борк не позволит, а вести флирт с другими мужчинами — тем более. Страшно было решаться на такой резкий перелом всей жизни. Хотя она о нем не раз думала и мечтала, но это было еще нечто отдаленное, только возможное, а теперь оно сделалось вопросом данной минуты, и от ее «да» или «нет» зависела сейчас вся ее дальнейшая судьба. Мелькнула мысль о муже, с которым она прожила несколько лет, которого хотя не любила, но привыкла к нему. Ей было немного жаль бросить его, хотя она знала, что он найдет утешение возле любой юбки.