Владимир Обручев - Сочинения в трех томах. Том второй

Но вот впереди послышался шум, делавшийся все яснее; казалось, что там идет сильный дождь. Василий Михайлович остановился и сказал:

— Теперь, господа, берегите огонь, начинается самое мокрое место. Но зато дальше будет совсем сухо.

Прикрывая пламя свечей руками, все двинулись быстрым шагом, насколько позволяла переломанная крепь. Вода уже не капала то тут, то там из-за бревен, а лилась целыми струйками, так что, действительно, получался хороший дождь. Здесь появилась особого рода плесень — в виде тонких нитей, висевших с огнив и подхватов и покрытых, словно мелким бисером, капельками воды, отражавшими огонь свечей. Но любоваться сотнями этих сверкающих нитей, висевших над головой, было некогда, приходилось все время лавировать свечой на ходу то вправо, то влево, чтобы она не попала под струйку воды; все-таки это в конце концов случилось почти со всеми.

И вдруг это давленное, мокрое и опасное место сразу кончилось. Стало сухо, просторно и чисто, крепь стояла без всяких подхватов и нисколько не подгнила и не поддалась, словно была поставлена только на днях, а не пятнадцать лет тому назад.

Все были изумлены, и Марина Львовна выразила общее впечатление возгласом:

— Как здесь славно! Почему же это гнилое место кончилось?

— А мы сейчас вышли за трещину сброса, — объяснил штейгер. — Перед ней и давило так сильно, гора все время садится. А из самой трещины лила вода.

— Здесь, следовательно, жилы уже нет? — спросил Грошев.

— Кончилась, как обрезанная! Все шла с богатым золотом, хотя и не толстая, а за трещиной пропала.

— И что же, не искали ее?

— Как не искать — искали! Вот поглядите, тут и вправо, и влево, и вверх выработки идут по пустоте, сажен по десять пробиты, но безрезультатно.

— Та-ак! — протянул Борк. — Значит, здесь жиле — прощай!

— А может быть, только до свиданья? — воскликнула Марина Львовна, — Может быть, мы ее плохо, недостаточно упорно искали, а она тут недалеко сидит себе в горе, коварная.

— И над нами смеется! Ведь жилы капризны и коварны, как женщины! — рассмеялся Василий Михайлович. — И я надеюсь, что пропавшее продолжение жилы найдется.

— Надежды только юношей питают! — заметил Грошев наставительным тоном. — А взрослые люди должны знать, сразу выяснить себе, в какой стороне искать, и вести эти поиски до тех пор, пока не найдут желаемого или пока не убедятся, что ошиблись.

— Как вы строго судите, Иван Петрович!

— А то как же! Вот и доказательство налицо. Если бы здесь своевременно выяснили вопрос, где жила за сбросом, вы бы, может быть, рудника не продавали или знали бы его настоящую цену! А так вы только надеетесь.

Василий Михайлович слушал речь Грошева бледный, со сдвинутыми бровями. Ведь это его, руководителя подземных работ, срамили, упрекали в небрежности, в потере жилы.

— Но ведь мы же искали, — попытался он возразить. — Вот поисковые выработки, вверх, вниз, в обе стороны...

— А почему же во все стороны? — горячился Грошев.— Разве нельзя было на самом сбросе выяснить, куда сдвинуло этот бок? Ведь признаки есть, всем горнякам известные. А выяснив, куда сдвинута жила, нужно было гнать не десять сажен, а хоть сотню, но жилу найти!

— На сбросе ничего не было видно, все передавлено, перебуторено, — ответил штейгер. — И вода хлещет, сваливает свечи, мешает смотреть. Я тут немало мок, разбираясь, да ничего не разобрал.

— Ну, ладно. Мы к этому вопросу еще вернемся. Я приду сюда с вами в другой раз без посторонней публики, тогда мы посмотрим. А теперь нам нужно за пробами в целики, время идет.

Снова пришлось идти назад через мокрое и давленное место к подъемам, чтобы проникнуть в ту часть старых работ, где остались еще целики — участки жилы, почему-то не выработанные. Эксперты хотели опробовать их. Все шли быстрее, освоившись уже с хождением под изломанной крепью и под дождиком.

Дойдя до подъемов, поднялись еще на несколько метров вверх и пошли в сторону, противоположную сбросу.

Здесь было совершенно сухо и сравнительно тепло; холодный воздух из штольни не проникал так далеко вверх благодаря тому, что в этой части старых работ остался только один ход по узким подъемам, другие были завалены, и сообщения с поверхностью не было. Воздух настаивался и согревался, здесь также почти не давило, и потому многие выработки не были заложены, а стояли свободными.

Быстро прошли по верхнему штреку и достигли места, где жила раздувалась внезапно до нескольких метров толщины и поэтому была вынута несколькими параллельными выработками; бревенчатые коридоры крепей шли не только друг над другом, как в узких местах жилы, но и друг возле друга в три, четыре и даже в пять радов. Промежутки между этими соседними коридорами, находившимися на одном уровне, были закреплены не сплошными стойками, а подхватами, так что в общем получалась большая, но узкая зала, потолок которой поддерживался отдельными столбами. Несколько таких зал находилось друг за другом, в обе стороны по жиле они суживались и переходили постепенно в узкий штрек.