Сергей Щепетов - Клан Мамонта

– Еще одна магия?

– Типа того. Искусство поддержания равновесия, умение договариваться. Правда, творить эту магию сильным легче, чем слабым.

– Это мы-то слабые?!

– Нет, конечно, так что, думаю, она нам подойдет. Вот послушайте: мы заключим мир с имазра-ми и аддоками – с каждыми в отдельности – и постараемся сделать так, чтобы между ними самими дружбы не было. Кроме того, где-то обитает мощный клан укитсов во главе с Нишавом. Мы окончательно поссорим его с имазрами и аддоками, а сами попытаемся подружиться.

– А то и породниться! – хихикнул Медведь и кивнул на Бизона. Тот смущенно потупился.

– Вот-вот! – подхватил Семен. – «Дочь» Ниша-ва станет третьей женщиной нашего вождя. Думаю, Бизон такую нагрузку выдержит…

– Бизончик и не такое выдержит, – заверил старейшина. – В случае чего, мы с Кижучем ему поможем.

Семен представил крупногабаритную Тимону в объятьях низкорослого жилистого Медведя и чуть не расхохотался. Кое-как он сумел сдержаться и продолжить:

– Эти укитсы меня сильно беспокоят. Надо будет отправить к ним Ванкула с подарками – глиняной посудой и волшебным напитком. Только я еще не придумал, как сделать так, чтобы он его не выпил по дороге. Парень может работать нашим разведчиком.

– Это еще почему?

– Потому что, – хитро ухмыльнулся Семен, – я знаю про него кое-что такое, чего его «отец» ни в коем случае знать не должен.

– Может быть, ты и прав, Семхон, – вздохнул простодушный Бизон, – только сразу разобраться во всем этом очень трудно. И потом: не нравятся мне ихние колдуны, двусмысленные они какие-то. Давай их лучше прикончим!

– Они и мне не нравятся, – признался Семен. – Но теперь Ващуга и Данкоя будет держать в нашей власти страх перед Нишавом и… «магия глины». Головастик свою работу уже заканчивает.

Скульптурные портреты Ващуга и Данкоя, украшенные их натуральными волосами, были выставлены на всеобщее обозрение. На сей раз Семен попросил Головастика добиться настоящего сходства. Узнать самих себя в этих изображениях главы кланов, конечно, не могли, но приближенные им все объяснили очень доходчиво. Ващуг почти плакал, Данкой старался держаться невозмутимо, но ему, кажется, тоже было изрядно не по себе. Семен специально долго крутился среди пленников, прислушиваясь к их шепоту. Получилось примерно так, как он и ожидал: портреты дают власть над своими прототипами – это крепче и надежней, чем любые цепи.

Бизон, Медведь и Головастик наблюдали сцену знакомства с портретами, стоя в сторонке. Семен подошел к ним:

– Видали, как получилось? Теперь эти ребята никуда не денутся!

– Все это хорошо, – вздохнул старейшина. – Но давай лучше отправим их всех в Нижний мир. А потом займемся оставшимися!

– Соглашайся, Семхон, – попросил вождь. – Ни к чему они в Среднем мире!

– Нет, – сказал Семен. – Не дождетесь!

Этот день, казалось, никогда не кончится: Семен что-то организовывал, доказывал, кого-то запугивал, кому-то что-то объяснял. Когда стало смеркаться, он был выжат как лимон, но у него создалось впечатление, что, по крайней мере, до завтра никто никого резать не будет. Он влез на смотровую площадку, отправил вниз дежурившего там Хью и наконец остался в одиночестве.

Семен смотрел на степь, на реку, на людей, копошащихся внизу, и пытался размышлять: «Этот мир им кажется бесконечно древним, а на самом деле он еще молод. Здесь нет жестких структур власти, нет правил чести, которые были бы общими. Общим, пожалуй, является только желание, чтобы "других" не было. Неандертальцам хочется, чтобы не было кроманьонцев, и наоборот. Лоуринам совершенно не "в кайф" присутствие в степи чужаков. У последних свои дела и разборки, так что остальные им только мешают. Никто никому не нужен и не интересен, разве что в смысле добычи голов или скальпов…»

Пересекая в очередной раз площадку, Семен чуть не споткнулся о какое-то препятствие. На полу, прислонившись спиной к стене, сидел человек, которого тут только что не было. Семен молча метнулся в сторону, схватил пальму и стиснул руками древко – может, хватит на сегодня сюрпризов?!

Человек вытянул по полу ноги и сложил на груди руки. Его контуры становились все более контрастными, словно он обретал плоть, которой был лишен. В сумерках на фоне темных бревен проступило длинное безбородое лицо, лысый череп, светлая одежда без украшений.

– Черт бы вас побрал, – сказал Семен вместо приветствия и перевел дух. – Только вас мне тут и не хватало для полного счастья!