Майкл Мэннинг - Доминирование Сэнтиров

Она уставилась на него полными печали голубыми глазами — глазами, которые грозили утопить его душу, глазами, в которых не было милосердия.

— Это не фикция. Каждый из этих людей поклянётся в том, что это правда, и каждый из этих дворян даст тебе присягу. Некоторые из них уже лежат здесь, на поле, спящие, а других я найду перед отлётом.

— Но почему? — спросил он. — Почему я? Это же бессмыслица какая-то.

— Потому что я знаю только тебя, и ты — приличный человек, — повторила она. «И потому, что ты никогда не предашь ни меня, ни Лосайон», — молча добавила она, — «только не после того, как я с тобой закончу».

Он снова заговорил нерешительным голосом:

— Ты… ты хочешь быть королевой? — В его вопросы были одновременно надежда и страх.

Мойра засмеялась:

— Ни за что! Ты милый человек, Джеролд, но я тебя не люблю.

— А могла бы.

Она отвела взгляд:

— Я не хочу. Не уверена, что я теперь достойна любви. Твоему королевству будет гораздо лучше без меня. — «Всему миру, возможно, будет гораздо лучше без меня». Она пошла прочь от него, двигаясь к толпе всё ещё стоявших людей — к её людям, её двойницам, её армии.

— «Всё кончено», — мысленно сказала она им. — «Возвращайтесь ко мне».

Большинство из них мгновенно послушались, и освободили своих носителей, хоть и с некоторой трудностью, ибо они укоренились в принадлежавших их носителям эйстрайлин. Извлекая себя, они полетели обратно к ней, и присоединились к её разуму в водовороте мыслей и энергии. По мере того, как они это делали, их воспоминания влияли на неё, взрезая ей сердце, когда каждый миг, каждое решение, и каждая ужасная смерть, свидетелями которым они стали, или которые вызвали, превратились в её собственные.

Но не все вернулись мирно. Пятеро отказались, не желая расставаться со своими новыми жизнями.

Однако Мойра не желала это принять. Всё ещё не оправившись от шока тысяч воспоминаний, она снова позвала их:

— «Возвращайтесь!»

— « Нет ».

Она чувствовала их страх, их желание жить. Она чувствовала то же самое, и задумалась, была ли бы она готова умереть, будь она на их месте, ибо именно этого она у них и просила, в некотором смысле — расстаться с их волей, их индивидуальностью, их разумами, став не более чем воспоминаниями в её собственной голове.

И тут одна из них ударила, внезапно и без предупреждения, послав рвущий, мучительный клин чистой воли глубоко в её разум.

Не готовая к этому, она покачнулась, и с её губ сорвался крик боли. Она стала бороться с захватчицей, сражаясь за контроль над собственным разумом.

— «Что ты делаешь? Я же изначальная».

— « Это кто сказал? » — возразила вторгшаяся в её разум копия. — « Что даёт тебе такое право? Я такая же как ты. Выполни свой собственный приказ, и соединись со мной ».

Битва была безмолвной, невидимой, и гораздо более смертоносной, чем всё, с чем ей приходилось сталкиваться прежде, ибо наградой за победу была её душа.

И она терпела поражение. Мойра уже была измотана. Усталая и неспособная сосредоточиться, она и близко не была готова к состязанию за сердце своего существа.

В бескрайней тьме она обнаружила, как её оплели металлические ленты, сжимая её — железное страдание, крушившее само её существо. Она чувствовала, как становится меньше. Как бы она ни сопротивлялась, ленты не поддавались, и боль становилась всё сильнее. Паника придала ей сил, но это было уже слишком поздно. Тьма угасала, становясь безликим небытием, и она задумалась, не будет ли это к лучшему. Её боль станет чьей-то ещё проблемой.

Серую пустоту пронзил обжигающий свет, и давление ослабло, когда в битву вступила иная воля.

— « Борись, Мойра! Не сдавайся! » — Это был голос её самой старой заклинательной двойницы, которая советовала и помогала ей с самого начала.

У себя внутри Мойра ощутила, как заново расцвела её надежда, и она ухватилась за этот свет, потянув его к себе, и окутав им себя, сделав из него своего рода броню, что-то твёрдое и острое. Она воспрянула из пепла почти что смерти, и навалилась на своего противника. Перед её мысленным взором предстало видение её захватчицы, чьё лицо было копией её собственного, и чьи страхи она слишком хорошо знала — и Мойра выдавливала из неё жизнь.

Четверо остальных молча наблюдали, но теперь и они присоединились к битва, сражаясь не просто с Мойрой или с её верной помощницей, но и друг с другом. Все шестеро царапались и скреблись, борясь друг с другом за первенство.