Майкл Мэннинг - Доминирование Сэнтиров

— Как ты нас перенёс?

Чад пожал плечами, кидая на драконицу у себя за плечом:

— После этого вот эта вот большая девочка по очереди перевозила нас в холмы. — Он не видел смысла упоминать последний, отчаянный бой. Тот был в их побеге просто мелкой деталью.

Кассандра подняла свою крупную голову:

— Не давай старику себя принижать. В конце за вами пришли ещё люди. Он сражался как демон, чтобы защитить вас, пока я не смогла вас всех вынести.

Грэм посмотрел Чаду в глаза, видя там смущение — секунду спустя он кивнул, и мужчина тоже на миг склонил голову. Между ними не было нужды в словах. Сберегая голос, он указал на незнакомца, лежавшего по другую сторону от него под навесом, и вопросительно поднял брови.

— Добрый барон, который отправился с Мойрой во дворец… знаю, он сейчас уже сам на себя не похож, — сказал Чад в качестве объяснения. — Она мне ничего не рассказала, но учитывая то, сколько он потерял крови, я не думаю, что ему с королём повезло больше, чем ей.

Обсуждаемый человек теперь почти не напоминал дворянина, с которым Грэм познакомился несколько дней тому назад. Его изысканный пиджак исчез, и тряпьё, в которое он был одет, теперь говорило скорее о крови и грязи, чем о благородной крови. Его волосы слиплись от влажной земли и чего-то вроде грязи, или засохшей крови. На Бароне не было надето никаких туфель или сапог, и пристальное изучение показало, что покрывавшая его рваная одежда на самом деле являлась останками его нижнего белья. Кто-то раздел его до нитки.

Лесник увидел мысли, мелькавшие у Грэма на лице:

— Я так думаю, они его, наверное, заточили вместе с нашей леди. Стражники обычно забирают у своих пленников всё хорошее. А вот кто его пырнул — не знаю. Она, наверное, залечила рану. У него большой серебряный шрам на рёбрах. Я пытался залить в него воду, каплю за каплей, но я не думаю, что он задержится на этом свете, если не проснётся поскорее.

Грэм вздохнул, и сделал несколько шагов, отойдя от импровизированного укрытия. Обогнув Кассандру, он нашёл тихую фигуру Грэйс, мягко приткнувшуюся к её боку. Единственными признаками жизни в ней были медленное расширение и сжимание её рёбер. Он провёл ладонью по её плечам, чувствуя там тепло, а затем посмотрел вниз по склону холма, через равнину, в сторону Хэйлэма.

Столица Данбара не была видна из их нынешнего лагеря, но тёмное пятно на горизонте скорее всего представляло собой дым, поднимавшийся из множества дымоходов города. Подняв перед собой своё предплечье, он посмотрел на татуировку, которую туда поместил Мэттью. Мыслью и словом, которое было едва громче шёпота, он призвал Шип, чувствуя успокаивающий вас двуручного меча в своих руках. Ещё одно слово покрыло его тело блестящей зачарованной сталью. Броня выглядела как чешуйчатый доспех, будучи собранной из бесчисленного множества накладывавшихся друг на друга частичек, но была гораздо лучше. В отличие от нормальной кольчуги, эта броня затвердевала, когда по ней попадал удар, становясь негибкой, чтобы защитить своего носителя. Она совмещала гибкость кольчуги с защитными свойствами лат, и чары делали её почти неразрушимой.

Она и лицо ему закрывала, хотя те части, что были напротив глаз, были невидимы, давая ему полный обзор. Несмотря на то, что она покрывала его с ног до головы, она пропускала воздух, хотя Мэттью так и не объяснил те части чар, которые позволяли осуществлять это конкретное чудо. По правде говоря, Грэму было всё равно. У него болела голова каждый раз, когда его друг пытался объяснить различные принципы работы того, что скорее всего являлось шедевром чародейского искусства.

— Твой отец будет гордиться, когда увидит, что ты создал, Мэттью, — прошептал он себе. — А я обязательно ему её покажу… после того, как продемонстрирую её Королю Дарогэну Данбарскому.

Большой рубин, вставленный в навершие эфеса Шипа, запульсировал красным светом, будто меч был согласен с его мнением.

Мойре в глаза светило что-то яркое, и она зажмурила их покрепче, чтобы попытаться избавиться от нежелательного света. Однако свет был неумолим, пока она наконец не была вынуждена прикрыть лицо рукой, чтобы закрыться от него.

— Она двигается, — сказал хриплый голос. Это был женский голос, хотя его трудно было опознать как таковой, настолько хриплым он был.

Мойра рискнула открыть один глаз, глянув мимо своего предплечья, чтобы увидеть, кто говорил — и была вознаграждена яркой вспышкой света, которая будто прожгла ей голову до самого мозга.