Сергей Щепетов - Народ Моржа

– Типа того. Мы все волки, но я еще и Семхон.

– А я – нгычэн. Ворон.

Контакт наладился – старик был почти спокоен, ничего, кажется, не боялся и испытывал слабый интерес к собеседнику. Разобраться с его личностью, однако, оказалось непросто. Нгычэн – это его кличка среди кытпейэ, которая обозначает былую принадлежность к иной общности – людей-воронов, то есть нгычэнов. Этой общности (племени? клана?) давно уже не существует – старик, вероятно, последний. Семен сразу же предположил, что «вороны» жили тут до прихода кытпейэ и были уничтожены или ассимилированы – примерно так и оказалось. Старик много лет прожил среди кытпейэ, но сохранил клеймо чужака. Сейчас он оказался уж слишком старым, и его оставили умирать.

– Какой же ты старый? – удивился Семен. – Вон, птицу подбил – я бы так не смог.

– Подбил… Когда близко – могу… Ты привел к людям мертвого воина – мужчину без рук. И заставил его взять. Два калеки – слишком много. Мне пришлось остаться.

– Та-ак! – почесал затылок Семен. – В каменном веке, как и в любом другом, ни одно благое дело не остается безнаказанным, это я знаю. Расскажи мне про своих «воронов»… И заодно как ты умудрился дожить до таких лет среди чужаков.

Пожалуй, Семен погорячился – слишком многого захотел от первого контакта. Но ему нужно было отвлечься – поскорее забыть плавающий в воде кожаный сверток и чтоб перестал мерещиться близкий детский плач. Он мало что понял из рассказа, да и правильно ли?

Какая-то общность людей-птиц действительно существовала. Она как-то была связана с водой – жили они не то в дельте реки, не то на озерах. Вполне возможно, что птицы если и не являлись их основной добычей, то играли важную роль в питании. Соответственно выработались специфические способы охоты – петли, силки, сети, «крутилки» и «шибалки». Тех мест уже нет (они изменились), как нет и нгычэнов. Кытпейэ переняли у них многое, но почти все быстро утратили. Теперь вот умирает искусство (магия) «шибалки». Этого старика и держали так долго в племени, потому что он был как бы последним настоящим носителем умирающего искусства исчезнувшего народа.

– …Только от демонов оно не помогло. Теперь, наверное, никому не нужно. Многие мальчишки умели, но они погибли. Новые вырастут не скоро…

– Сами виноваты… – буркнул Семен. Что такое «крутилка», он из объяснений понял – по-видимому, бола, а вот «шибалка»… – Покажи!

На ладони старика лежал кусок кожи, свисали ремешки. Семен взял, стал рассматривать. «Ничего нового – обычная ременная праща. Такие я видел у убитых кытпейэ: два узких ремня, привязанных к овальной кожаной закладке. На конце одного петелька, которая надевается на средний палец, на конце другого – узелок. Он отпускается в момент броска. Все предельно просто. Кроме одного: дед с полутора десятков метров сбивал из этой штуки чаек! Влет! А у меня и в нужную сторону камень не всегда летел…»

– Что ты мне свои ремешки показываешь?! Я их уже видел. Ты покажи, как кидаешь! На ваших воинов мне смотреть было некогда.

Старик с трудом поднялся на ноги. При этом в суставах у него что-то хрустнуло. Расправил пращу, петельку надел на средний палец правой руки, узелок зажал между большим и указательным пальцем. Поднял с земли камень, осмотрел его и бросил. Поднял другой – почти окатанный голыш размером с куриное яйцо. Вложил камень в закладку и прижал большим пальцем.

Ноги он расставил чуть шире плеч, левую руку вытянул вперед так, что зажатый в закладке камень оказался на уровне глаз. Правую руку с ремешками в пальцах тоже поднял и согнул: вперед смотрел локоть, а натянутая праща оказалась с левой стороны головы. Он как бы целился, наводя камень на мишень.

Ремешки еще больше натянулись и… выстрел!

Да-да, именно выстрел, а не бросок! С довольно громким хлопком!

Деталей Семен, конечно, не рассмотрел. Вроде бы левая рука отпустила закладку с камнем, а правая сделала стремительный мах.

Дедок собрал распущенную пращу в ладонь, потер поясницу и заковылял к добыче – до убитой птицы (перед смертью она чистила клюв на камне) было не менее 30 метров.

У ошарашенного этим действом Семена возникло сразу две мысли: где-то он про такую технику читал. И вторая: так не бывает! Всякое там прицеливание – бутафория! Какой смысл что-то куда-то наводить, если снаряд пойдет с другого места?!

– Покажи еще раз! – попросил он. – Только медленно! И птиц не бей – я тебе сейчас мишень поставлю!

Семен побежал к невысокой известковой скале, намереваясь водрузить на нее камень или обломок бревна, валяющийся у основания.