Влад Тарханов - Разорванная цепь [СИ]

— Дам. Арапкин тебе направит все, что необходимо. Что-то еще?

— Информация по объектам слежения на этом диске.

— Хорошо, спасибо… вот что… Роман, как на мой взгляд, можно было бы с девушками поработать активнее, пропажа трех девушек в столице на статистике странных происшествий не отразится.

— Арсений Ростиславович… если это приказ…

Роман напрягся, ему показалось, что шеф хочет отдать приказ, но не хочет делать его напрямую, скорее всего, хочет, чтобы подчиненный проявил инициативу, но в правильном (по мнению Погожина) направлении. Роман знал такой демократичный тип руководства: я не ограничиваю вашу инициативу. Я только намекаю, какой эта инициатива должна быть. Дудки! Не на того нарвались!

— Нет. Это не приказ. Это мои размышления, Роман. Только размышления.

— Мы не можем привлекать к своим поискам слишком активное внимание. Иначе… Одно дело искать человека, когда начнут пропадать люди, кто знает с какими родственниками, кто знает, как и кто начнет их искать, а когда обнаружат связь с нашим… Дозором… Работать станет очень трудно. Результат тогда никто гарантировать не сможет. Уже сейчас серьезные люди задумываются, кого это по Москве ищет Руслан Аликперов и его команда. А, главное, что начинают задаваться вопросом, почему это ищут какого-то неприметного прыща с Украины? Согласитесь, это еще хуже. Кроме того, что труднее станет искать, стоимость поисков станет куда как больше.

— Убедил. Убедил… Ладно, не мешаю. Завтра жду с докладом в девятнадцать. Расскажешь, что еще надумал.

— Слушаюсь, Арсений Ростиславович.

— Свободен.

Егорьевск. Переулок Чкалова, 23. Дача генерала Переделкина. 02 апреля 2010 года.

Чайник уже закипел. Свисток проорал нехитрую мелодию, призывающую прекратить это буйство энергии, горячий пар вырывался из носика сначала тонкой струйкой, потом же яростно, грубо, жестко. Павел недолго наблюдал за этим зрелищем: в последнее время он стал почему-то останавливать свое внимание на самых простых и обычных вещах, на которых раньше никогда внимание не задерживал бы. Он мог следить за облаком, которое зависло в окне напротив кровати, удивиться необычайной форме дерева, о которой не подозревал, хотя проходил мимо него неоднократно, а форма кленового листа, сорванного мимолетом, могла вызвать даже слезы. Конечно, такие мысли не могли не отвлекать от главного — бегства, мешали, не могли не мешать, но почему-то постоянно всплывали в голове, стоило только опасности отступить хотя бы ненадолго.

— Аааа… уже закипел.

Хозяин дома зашел на кухню с охапкой высушенной травы. Это был подготовленный сбор, который следовало измельчить. Константин Львович тщательно всполоснул кипятком большой заварочный чайник, потом стал ножницами нарезать туда подготовленную траву, когда травы оказалось достаточно, залил заварочник кипятком, закрыл крышкой и накрыл полотенцем.

— Ну что, молодой человек, приступим к утренней трапезе? Еда у меня скромная, но ее будет достаточно, чтобы поддержать молодые силы.

Павел ожидал, что расспросы начнутся вечером, но вечером его никто не трогал. Павел принял душ, поужинал вместе с гостеприимным хозяином. Простая пища оказалась не совсем уж и простой: отварной в мундирах картофель удивительным образом сочетался с нежной, умеренно просоленной семгой. После ужина хозяин ушел к себе работать, а Павел пошел отдыхать. Усталость сделала свое дело: он спал крепко, глубоко, как говорят, без задних ног, без снов и видений. И проснулся Павел бодрым и полным сил. Теперь пришла пора завтрака и пора серьезного разговора.

— Я знаю, что вы ждали моих расспросов еще вчера.

Начал разговор Переделкин, когда они закончили ужинать и разлили чай по чашкам. К травяному чаю прилагались сушки, но никто и не собирался сушками увлекаться. Ароматная и вкусная овсяная каша на молоке оказалась такой сытной, что Павел даже удивился, что овсянка может быть такой вкусной. Наверное, именно небольшое количество янтарного изюма делало кашу такой аппетитной.

— Я не хотел торопить вас, Павел, чтобы дать возможность отдохнуть и собраться силами. Может быть, я мог бы и не расспрашивать вас, меня не просили о том, чтобы оказывать вам какую-то помощь, кроме как предоставить убежище. Я мог бы ограничиться этим, к сожалению, на старости лет я стал слишком любопытным. И меня стало интересовать, что это за молодой человек, из-за которого поднялся такой шум-гам в столице, что даже ко мне, в мое стариковское пристанище, докатились отзвуки этого события.