Павел Иевлев - Те, кто жив

— Двадцать три градуса, радиации нет, отравляющих газов нет, — машинально пробормотал Мигель. Глаза его разбегались — правый смотрел на торчащую перед носом витрину кондитерской, левый — на удивлённую девушку в экстремально короткой юбке и легкомысленной маечке.

— Время гашения — семь минут, — ответил не менее ошарашенный Олег. — Ого, это у них пирожные, как ты думаешь?

Вокруг постепенно собирались люди. Они не выглядели агрессивными, но ребятам было не по себе. Второй год болтаясь по заброшкам, разведчики успели слегка одичать. А уж незнакомых людей не видели уже и не вспомнить, сколько времени.

— Экое у неё… платье? — неуверенно сказал Олег, глядя на решительно идущую к ним молодую темноволосую барышню. В этом сезоне у альтери было в моде мини и открытый верх, так что одежда выглядела чересчур смелой даже для купальника.

Брюнетка встала перед Мигелем и помахала ладошкой перед стеклом шлема.

— САва! — сказал она с интонацией приветствия.

— Э… Привет… — осторожно ответил испанец.

— Привьет? — удивилась девушка. — Привьет?

— Русскайа кам-мун-на? — выговорила она тщательно. — Вы вернулся?

— Есть гашение! — толкнул остолбеневшего Мигеля Олег. — Валим?

И они свалили.

Восторженный рассказ ребят породил закономерное подозрение, что встреченное общество не исповедует социалистические принципы, а возможно и вовсе представляет собой оплот самого махрового капитализма.

— Кучеряво как-то… — сомневался Палыч. — Не по-нашему.

— Разврат-то какой! — сказал заинтересованно Вазген. — Где, говоришь, у неё платье заканчивалось?

— «Больше тканей хороших расцветок для женщин советских и деток!» — процитировала старый плакат Ольга. — Что делать-то будем?

Решение об установлении контактов было принято единогласно.

Альтерион оказался не социалистическим и не капиталистическим. Маркс бы сильно удивился. Классовой борьбы и угнетения не просматривалось, но и товарно-денежные отношения отмирать не собирались. Альтери были готовы торговать.

У них было изобильное качественное продовольствие, посевные материалы и удивительно хорошие медикаменты. Им были нужны «акки» — так они называли чёрные цилиндрические энергоэлементы, найденные на заводе. Они хотели сдавать на обмен разряженные, которых у них накопилось много, они готовы были покрывать разницу бартером или «вашими деньгами».

— Они уверены, что мы та самая «Русская Коммуна», — докладывала Ольга. — Я не стала отрицать. Они торговали с ними, давно, потом контакт был потерян. Но язык помнят, уважают, и даже золотые монеты их чеканки хранят.

— А чем мы не они? — улыбнулся Палыч. — Русские? — Русские. Коммунисты? — Коммунисты. «Русская коммуна» и есть.

Проблема была в том, что найденных на складе заброшенного завода заряженных «акков» оказалось не так уж много, а как их перезаряжать — непонятно. Пытались как электрический аккумулятор, от реактора — бесполезно. Сделать новые, благодаря вывезенному оборудованию, могли, зарядить разряженные — нет.

— Где-то есть зарядные станции, я уверен, — докладывал Совету Матвеев, — Русская Коммуна перемещала товары и сырье не через реперы, а через некое гипотетическое «межпространство» называемое «Дорогой». У них была транспортная сеть с маяками, и вот к ним-то и привязаны зарядные станции. К сожалению, я пока не могу понять принципа этого перемещения, но я работаю над этим. Найденное там навигационное оборудование даёт надежду на успешный поиск, надо только понять принцип…

Разведчики продолжали свою работу, и даже не совсем безуспешно: нашлись и населённые срезы, и богатые вторичными ресурсами заброшки. Но ни дороги домой, ни зарядных станций с маяками — ничего полезного. Населённые срезы имели низкий технический уровень развития, в заброшках потихоньку выгребали металлолом, но таскать его на руках через реперы было занятием утомительным и малоэффективным. Богатый срез даже «подрезали» — выдрав из него фрагмент рекурсором. Потом долго бегали — сначала от мантисов, потом за ними. Матвеев очень гордился — удачная операция подтвердила его теоретические выкладки.

Торговля с альтери, на которую сначала возлагали большие надежды, велась вяло — не потому, что кто-то был против, а потому, что незачем. Ничего особенно нужного у них не было, а акки и самим пригодились. Продовольствие в количестве, необходимом небольшой общине новоявленной «Коммуны», уже в основном производили сами. Выращивали в минисовхозах овощи, завезли коров, свиней и овец, развели птицу. Продовольственная безопасность обеспечивалась, остальное — баловство. Медикаменты требовались ограниченно — благодаря регенеративной сыворотке, большинство болезней излечивалось радикально, и профилактика была на высоте. Лизавета всё-таки продавила использование ослабленного агента в медицинской практике как универсального терапевтического препарата. Совет уже склонялся к разрешению на приём Вещества как средства долголетия. Время шло, никто не молодел, некоторым из членов Совета подпирало.