Генри Каттнер - Власть и слава [сборник]

Внимательно глядя на нее, Хэверс шагнул вперед, чувствуя каждый сантиметр расстояния и говоря только то, о чем он размышлял в часы тишины.

– У меня пробелы в памяти, – сказал он. – Я не помню, что было несколько лет назад, но в моем прошлом есть место, откуда постепенно выходят странные воспоминания. Там почва кажется твердой, но за пределами этого участка нет ничего устойчивого. Думаю, я знаю, в чем дело, Даниэлла. Знаю, что со мной не так. Вариант только один. Тебе тоже все известно. Как давно ты узнала об этом?

Хэверс сам не знал, куда закидывает удочку, и что именно являлось тем «одним вариантом». Но он понял, что Даниэлле это известно. И следующие ее слова дали ему понять, что он выиграл.

– Только сегодня утром, Март, – ответила она.

– Как ты узнала?

Хэверс кашлянул, чтобы убрать из голоса ликование. От волнения его сердце громко застучало, а желудок завязался узлом. Сработало! Через секунду Даниэлла все выдаст.

– Ллевелин все мне рассказал. Я пошла к нему. Мне нужно было выяснить, в чем дело. Дело в том, Март… – Она последний раз двинула рычажок и отошла от картины, засветившейся алым и золотым, создав ореол вокруг серой кепки, которая все еще сидела набекрень на ее блестящих светлых косах. – Март, кем ты был? Может, теперь ты знаешь, что произошло, но воспоминания тебе не вернуть. Ты никогда не сможешь понять, каким человеком ты раньше был. Ллевелин не рассказал мне этого. Не рассказал!

ОКАЗАВШИСЬ в хватке чудовищного подозрения, затуманившего его разум, Хэверс на секунду перестал слышать Даниэллу. Слово, объединяющее все смутные представления, так долго плавающие у него в подсознании, начало обретать форму. Три дня название этого расстройства находилось на кончике языке, ожидая, когда Хэверс произнесет его. Но до этого момента он не смел применять это слово к себе.

– Но что я такого сделал?

Хэверс не понял, вслух он произнес это или нет. Он услышал, как эти слова эхом разнеслись в голове, и ему показалось, что это была всего лишь мысль.

– Я Лидер. Что такого ужасного я мог натворить, чтобы заслужить… заслужить…

Наконец, Хэверс сказал это слово вслух. В конце концов, это он, а не Даниэлла, в открытую произнес название страшной процедуры.

– Чистка, – тихо сказал он. – Чистка.

– Да, – подтвердила Даниэлла.

Хэверс не услышал ее. Хэверс больше не видел ее. Он почти не помнил, как вышел из комнаты.

Хэверс воспользовался видеофоном, чтобы найти Алексиса Ллевелина. Ему сказали, что Лидер занят. Март, судя по всему, этого тоже не услышал.

Его сжатые губы открывались только, чтобы отдавать приказы. Он говорил мало. Потому что не смел терять над собой контроль после того, как с огромным трудом взял себя в руки.

Наконец, Хэверс дозвонился до Ллевелина, находящегося в Центре Мнемоники.

– Я хочу увидеться с вами, – сообщил он Лидеру.

– Хорошо. Через пару часов я буду в твоем распоряжении.

– Немедленно.

Ллевелин, казалось, заметил напряженное выражение лица Хэверса.

– Что-то случилось?

– Я хочу поговорить с вами. Лично.

Ллевелин заколебался. Затем быстро принял решение.

– Послушай, сейчас я не могу покинуть Центр. Идет важный эксперимент, и мне надо быть тут, на случай непредвиденного. К полуночи я освобожусь.

– Немедленно!

– Ну… тогда приходи в Центр. Я скажу охране, чтобы тебя пропустили.

Хэверс тут же разорвал соединение, резко развернулся и направился к лифту, а на щеках выступили крошечные капельки пота. Его шаги отдавались громким, ритмичным эхом. Он слушал их, идя по коридору. Хэверс рассердился и заставил себя стоять неподвижно, пока лифт опускался. Затем ему снова пришлось слушать стук каблуков по тротуару.

Он перешел дорогу, глядя только вперед, и стражнику в красной накидке пришлось придержать бегущую галопом лошадь, чтобы не врезаться в мрачную, молчаливую фигуру в форме Погодного Патруля. Сзади доносились еще чьи-то шаги. Хэверс бессознательно заметил это. Затем с ним кто-то поравнялся.

– Хэверс, – раздался чей-то тихий голос. – Март Хэверс.

Март бросил в сторону свирепый взгляд и увидел низкого толстяка с прилизанными черными волосами, одетого во все серое, включая серые перчатки. Хэверс отвернулся и продолжал идти.

– Хэверс, – сказал толстячок, не шевеля губами. – Ты не помнишь меня?

Март сделал еще три шага, прежде чем кое-что понял. Он никогда прежде не видел этого человека. Но что он знал о том, что было прежде, чем ему дали новую, искусственную жизнь! Может, он знал этого человека до Чистки?