Мария Фомальгаут: Сюита для скрипофона

Они же знают… Знают, что без живой воды в космос не поднимемся… сволочи, торгаши проклятые…

Бегу… прыгаю – с песчинки на песчинку через вселенную. Бегут за мной – злые, как черти, еще бы, увел у них очередной артефакт, очередное сокровище, – маленький шаг к большой победе…

Ты подожди, любимая, все наладится, заберу тебя отсюда – с собой, в звезды, ты не думай, я не какой-нибудь странник, там, по ту сторону пространства и времени ко мне обращаются не иначе как ваше величество… Отвезу тебя на планету, всегда повернутую к звезде одним боком, там никогда не заходит солнце, там мой дом – в зоне вечного рассвета, там…

Прыгаю…

Ловлю опору…

Не нахожу…

Падаю в бездны космоса…

Это что…

Вот черт, ни раньше, ни позже…

Хочу обойти стороной, понимаю, что обходить некуда, хочешь, не хочешь, иди напрямую… а там уже оцеплено все, полиция, журналюги, люди столпились, им-то какое дело…

Кто это так… взорвал себя, что ли, на глазах у всех… или с крыши упал… ну да, скорее с крыши… здорово его раскурочило… Опять какой-нибудь из этих, у которых жизнь не удалась… А у кого она вообще удалась, вы мне скажите. И ничего, живем…

Прохожу мимо.

Не удерживаюсь, смотрю в бескровное лицо.

Мир валится на меня всей своей массой.

– Вы знали этого человека?

– Знала.

Так-так, а говорили, что не знаете… за дачу ложных показаний знаете, что бывает?

– Догадываюсь.

– Так когда вы врали, тогда или сейчас?

– Тогда.

– Точно?

– Точно… это… Эрик.

– Э-эрик… он такой же Эрик, как я Наполеон Бонапарт.

– А настоящее имя у него какое?

– У него этих имен… – следователь отмахнулся, – что на нем десять ограблений, знали?

– Нет.

– Что двоих охранников убил, видно, тоже вам не сказал…

– Нет.

– Что наркотики употреблял, знали?

– Да… не думала.

– Сами не пробовали?

– Нет.

– А это что?

Смотрю на чашку – не понимаю, ах да, вечером оставила, не вымыла, это Эрик не допил, я потом прихлебнула кофе, еще вкус такой мерзкий…

– Это он пил?

Сама пугаюсь своего голоса:

– Он.

– Ловкий был парень…

– Да уж… как он по крышам туда-сюда, прямо жуть брала… Куда только не проникал…

– Допрыгался…

Выходят. Как-то быстро они провернули свой обыск, аккуратненько так, сразу видно, дело свое знают. Остаюсь – наедине с собой, и даже как-то странно, что не забрали, не увели, не…

Распахиваю окно.

…такой же Эрик, как я Наполеон Бонапарт…

Озябший ветер кутается в занавески.

…что на нем десять ограблений, знали?

Щелкаю чайником.

…что двоих…

Смотрю в звезды, жду, во что он их сложит сегодня.

…что наркотики употреблял, знали?

Ночь заглядывает в окна.

…Да не с Марса я… по картам вашим не объяснишь…

Жду.

И вот скажите мне, что у него на уме?

Что ничего хорошего, это понятно, у таких не бывает на уме ничего хорошего. Замышляет что-то, так смотрит, что казалось бы, убил на месте, если бы мог. Вот каждый раз к двери подхожу, думаю – точно, убьет. Даром, что здесь умереть невозможно – убьет.

А куда денешься, если двери наши рядом находятся, догадался идиот какой-то, поставил. Вот так вот выходишь, а он уже в коридоре стоит. И хоть бы Здрассте сказал, или еще что, а то ведь ничего, ни-че-го-шень-ки, вот так вот подойдет к ящику, он у нас один на двоих, вытащит наши допуски, мой и его, на номера посмотрит, мне протянет:

– Это ваше.

И всё.

Вот не люблю таких, вот терпеть не могу, уж лучше бы поругались с ним, или я не знаю, что. А то вот так – это ваше – и всё. Другие люди на других этажах обнимаются, целуются, а-аа-а, сколько лет, сколько зим, давно не виделись. Где-то и поругаться уже успели, выходят из дверей, друг другу тумаков навешают или еще чего…

Ладно, нечего об этом вспоминать.

А как не вспоминать, если сейчас опять то же самое будет. Вот только зарезал меня ревнивый муж, скотина паршивая, черт его принес раньше срока домой, вот только отмучилась, отызвивалась в реанимации, вот только…

И все. И снова открываю дверь в коридор, и он уже стоит в коридоре. Нет, не муж, а этот самый. Уже стоит перед ящиком, вынимает разрешения.

– Это ваше.

И мне сует. Как собаке кость. Обидно так, тут еще злоба на мужа накатывается, так и хочется вслед ему крикнуть – дурак, или что похуже.

Ладно, некогда.

Иду через коридор, за занавеску, сейчас опять начнется, поздравляем, у вас девочка, ути пуси, какие мы красивые… И дальше по кругу, первый раз в первый класс, Иванова, не вертись, платье на выпускной, первая любовь, еще раз тебя с этим хлыщом увижу, ноги повырываю, кому, мама, мне или ему, обоим, блин… Потом развод с хлыщом, мама причитает, ах, что за мужчина был, счастья ты своего не ценила…