Андрей Марковский: Принцип неопределённости. роман

Кира с Таней любили друг друга, но пожениться не могли целых два года: Таня уважала желание родителей. Это так называлось – родителей, хотя отец Тани, рабочий Кировского завода, Киру понимал, и за спиной будущей тёщи у них сложились очень хорошие отношения. В угоду своей жене он даже попытался устроить Кирилла, молодого тогда инженера, к себе на завод, подключил знакомых, но с оплатой труда в далёкие времена начала девяностых было туговато, работы по специальности на машзаводе радиоинженеру не нашлось, потому Кира придумал свой собственный мелкий бизнес – продажу разных радиодеталей и прочих причиндалов. Торговал оргтехникой, разнообразной компьютерной шелухой и запчастями, потом наступило время сотовой связи и телефонов, на этом он успел немного развиться, построил павильоны.

Однако извечная его привычка осторожничать не позволила большего: сотовый бум он упустил, проморгал резкое развитие сетевых торговцев, потом не стал рисковать с платёжными терминалами (тогда слишком много разных подозрительных жучков крутилось вокруг наличных денег), теперь возможности его мелкорозничной торговли подходили к логическому концу. Сказать, что он расстроился этому обстоятельству – будет неправдой, скорей он просто занял обычную для себя выжидающую позицию: что будет – то пусть будет. В конце концов, даже если бы он захотел чего-то затеять, здоровья на бурную деятельность осталось не так много.

Какое-то время спустя Кирилл очнулся и обнаружил, что всё так же сидит с телефонной трубкой за столом в кухне, он будто спал сидя, не закрывая глаз. Шум дождя за окном поутих, мелкие капли оставляли редкие отметины на лужах. Подумалось сквозь дрёму: надо шевелиться, хоть чуть-чуть разогнать кровь. Уборку что ли сделать – окинул он взглядом запущенное пространство кухни, заляпанные пальцами панели шкафов, забрызганный жиром кафель возле плиты, сбившаяся к плинтусам клубками пыль, – но вместо этого заполнил посудой и включил посудомойку. «Пойду-ка я лучше в магазин прокачусь, всё равно нужно закупаться на следующую неделю. Ванька уже почти взрослый, нормально справляется с домашним хозяйством, хлеб-молоко и прочую мелочь покупает сам, когда надо. А вот глобально – надо бы запастись. Пока езжу, с работы обязательно кто-нибудь позвонит, уж привыкли, чуть что – сразу мне. Приучил, сам приучил», – предательски промелькнула давно известная ему истина.

Он нацепил на себя свою дежурную одежду – джинсы и рубашку навыпуск, – в которой ходил практически ежедневно, не обращая внимания на праздники и выходные, спустился во двор, сел в машину и запустил двигатель. Он стоял с полной тележкой в очереди около кассы, когда сбоку в него с грохотом въехала другая тележка с продуктами.

– Здорово, Кей-Кей! – кто-то окликнул его давно забытым студенческим прозвищем.

Оказалось, столкновение устроил его старинный друг Саша, которого иначе, как Шуркой, не звали. Шурка – его самый первый институтский знакомый, ставший близким другом. Притом он вообще был первым коренным питерским, с кем Кирилл познакомился на первом же вступительном экзамене, – они оказались соседями на сочинении и проверяли писанину друг друга на ошибки. Потом вместе учились, вместе ездили на картошку, однажды в стройотряд. Когда завертелась музыка, их институтский ансамбль, Шура стал самым ярым поклонником и биографом, знал все варианты песен, хранил все записи. Иногда мотался с ребятами по концертам в разные города. Они обнялись, искренне обрадовавшись друг другу. Шурка от избытка чувств норовил ещё и поцеловать Киру, что в глазах окружающих должно было выглядеть вопиющим, запрещённым Госдумой гейством.

– Шурка, привет, лысый чёрт! Когда мы с тобой последний раз виделись, весной? Ты как? Переделал все свои дела?

– Всё нормально. Обошлось. Дочке свадьбу в июне отгуляли. Ты же не соизволил явиться, так я тебе напоминаю. – Шура женился рано, ещё студентом, так что дочери его было уже… Кирилл, к своему стыду, точно не помнил, какого именно она возраста.

– Ну не укоряй лишний раз, я никак не мог! Прости гада! Сколько ей уже?

– Двадцать три. С половиной.

– Совсем взрослая деваха. А зятёк тебе как, ничего хоть парень?

– Да вроде ничего, разберутся. Он постарше, так что мозги кое-какие уже есть, а понтов лишних нет, что хорошо. Слушай, на ходу не поговоришь, к тому же за тобой должок со свадьбы. Какие у тебя сегодня планы?

– Ничего особенного. Работа – это как всегда. Ещё обещал младшей зоопарк, но погода сам видишь какая.