Андрей Марковский - Принцип неопределённости. роман

Павильоны принадлежали ему, они свои, личные; и сейчас именно это позволяло выживать, когда всё торговое пространство вокруг заняли сетевые ритейлеры, работающие чуть ли не круглосуточно. Правда, когда-то собственных торговых точек у него было четыре, теперь остались только две, зато в проходных местах, и они вполне сносно оправдывали своё существование. А вот от ставших нерентабельными пришлось скрепя сердце отказаться – бороться с превосходящими силами федеральных сетей оказалось чересчур накладным. Вместо них осталась пара платёжных терминалов, которые за вычетом всех расходов, аренды места, электричества, интернета, отчислений в казну и «откатов» приносили стабильную маленькую прибыль, к тому же никогда не требовали его экстренного вмешательства. Кирилл за это свойство нежно любил свои автоматы и мечтал перевести когда-нибудь весь свой бизнес на автоматическую торговлю. Останавливала его только стоимость самих автоматов: паршивые китайские стоили намного дешевле корейских и японских, зато усилий на обслуживание требовали непропорциональных, сводя на нет все преимущества. Так что эта задумка пока не могла осуществиться; и хотя он по привычке продолжал следить за рынком, новинками и предложениями, – отложил эту мечту, как и многие другие свои мечты, на далёкое «потом». Всему виной нездоровье, объяснял он себе, только нездоровье.

Кириллу стало очень обидно, когда природа вдруг, без всякого предупреждения, грубо вмешалась в его жизнь. Примерно год назад у него начались показавшиеся поначалу небольшими проблемы со здоровьем, и тяжесть с тех пор окончательно уже никогда не отпускала, постепенно становясь всё большей. К концу недели теперь всегда накапливалась сильная усталость, накапливалась так, как наливается вода в бак без слива; голова делалась настолько тяжела, что ею было трудно не то чтобы крутить по сторонам, но и просто держать прямо, она норовила свеситься в какую-то одну сторону и упасть на плечо – хотелось подпереть её рукой. Но и эта ручная подпорка не приносила облегчения, потому что в таком положении гул в голове преобразовывался в какой-то моторчик, который начинал въедливо шуметь: «вж-ж, вж-ж-ж» в такт сердцебиению.

Вдобавок тяжесть, которой наливалась голова, была какой-то пустой, никчёмной, неземной. Она задавливала все мысли и чувства, словно хотела вытеснить собою всё пространство, освободить место для себя и занять его навсегда. Плохим оказалось также и то, что ещё сравнительно недавно, несколько месяцев назад, почти полностью освободиться от этой тяжести удавалось, отоспавшись и отлежавшись, к вечеру воскресенья. Но в последнее время отдых в выходные не спасал, и Кирилл ехал в понедельник на работу неотдохнувшим, тяжесть и внутренний скрипучий моторчик начинали проявлять себя уже в среду вечером или с самого утра в четверг.

С мечтой смыть весь прилепившийся к нему тяжкий груз Кирилл поднялся и поплёлся в ванную. Там, чередуя струи горячей и прохладной воды, он понемногу пришёл в себя. Скоблить бритвой лицо не стал: его небритые щёки сегодня никого не должны раздражать – по выходным он не общался непосредственно с покупателями (в глубине души тлела надежда вообще не ездить сегодня на работу). К тому же не хотелось в очередной раз смотреть в зеркало на своё лицо, так неприятно постарел он за последние годы. Притом что ещё совсем недавно, глядя в своё отражение, он с удовольствием отмечал, что для сорока-с-небольшим смотрится замечательно, почти как тридцатилетний. Курчавые тёмно-коричневые волосы над стройным пропорциональным лицом, правильной формы прямой нос с минимальной курносинкой, и рот с немного пухлыми губами, мозаичные тёмно-серые с коричневыми вставками глаза в окружении густых длинных ресниц, – всё это вместе хоть и принадлежало мужчине, но какие-то линии выглядели слегка по-женски, нежно, видимо оттого он всегда, с самого раннего юношества, пользовался успехом у девушек.

На лбу, над левой бровью, белел старый круглый шрам – из-под колеса грузовика давным-давно, в детстве, прилетел камушек. Хорошо, что не в глаз и не очень большой. Джоанна Роулинг слишком поздно придумала своего Гарри Поттера, а то он представлялся бы девушкам «младшим братом знаменитого волшебника». Приятным бонусом к его внешности получился природный контраст по-южному смуглой кожи со светлыми, по-детски яркими белками глаз и такими же белыми зубами, которые он показывал, одаряя улыбкой. Жаль, что привычка улыбаться осталась, а обаяние её затерялось куда-то вместе с белизной зубов. Кожа лица как-то съёжилась, а кудри волос почти распрямились, сделав причёску лишь слегка волнистой. Лишь голос нисколько не пострадал от времени и болезни – остался звонким, как в молодости.