Василий Лягоскин: Свет далекой звезды. Книга вторая

Это была первая кровь, пролитая на снег. На охотника прыгнуло сразу несколько волков. Еще быстрее мелькнул меч, и серая мохнатая волна откатилась, чтобы накатиться почти сразу с еще большей яростью. Свету, в общем-то, ничего не грозило. Но на него сейчас смотрела с восхищением, и еще какими-то – не самыми последними у людей – чувствами юная красавица. Но вот и она вскрикнула – один волк подобрался сзади. В немыслимом прыжке Свет успел и смахнуть очередную волну хищников, и направить меч назад, за спину девушки. Но волка там не было. Трусливо поджав хвост, он отступал от огромной седой тени. Кровь на его плече показывала, что острые клыки призрачного пса могут быть очень даже материальными. Волк – тот, что присоединился тенью к своему хозяину, победно взвыл, и вслед за ним прямо в пасти последним живым хищникам что невразумительное, но очень обидное и пугающее выкрикнул Свет. Он сам не ожидал такого эффекта. Звери, только что беснующиеся в боевом аффекте, бросились врассыпную. Охотник рассмеялся:

– Надо было сразу крикнуть – тогда бы все остались живы.

Он без всякого удовольствия оглядел поле битвы, усеянное трупами волков разной степени расчленения, и повернулся к девушке. Так стояла, вся устремленная к Свету. Охотник едва расслышал слова на правильном монгольском языке – так с ним недавно говорил Чингисхан.

– Вот ты и пришел, мой герой.

Она тут же встрепенулась; вслед за ней и охотник услышал, как издалека накатывает механический вой двигателя. Вынырнувший из бурана автомобиль вид имел очень необычный. Это был внедорожник, лишенный брезентового верха, а потому залепленный снегом во всех местах, где только было возможно. И двое человек, сидевших на переднем сидении, походили на Деда Мороза сильнее, чем их далекий финский коллега. Впрочем тот, что сидел на пассажирском кресле, легко выпрыгнул на землю, даже не открывая дверцы, и смахнул с себя килограммы снега.

Охотник удивленно заморгал – перед ним и девчонкой стояла точная копия Чингизхана. Словно тот все-таки не доверял до конца голубоглазому пришельцу, и решил проверить, как он выполнил последнюю просьбу усопшего. Свет с гордостью огляделся – выполнил на отлично. А девушка с громким криком: «Дедушка!», – бросилась на грудь копии грозного владыки.

Тот не стесняясь плакал, гладя по непокрытой голове внучку.

– Гульча, – шептали старческие губы, – у меня же никого больше нет на этом свете. Ну почему ты уходишь в степь, никого не предупредив?

Тут его взгляд уперся в туши изрубленных волков, в снег, практически стаявший от потоков крови, и остановился на Свете. Но тот только пожал плечами. Меч уже был спрятан в ножнах, а потом в тубусе, и весь вид охотника словно говорил:

– Ну подумаешь, помахал немножко…

Посреди огромной юрты стоял большой чан. Он был полон пенистым белым напитком и служил главным угощением сегодняшнего вечера. Кумыс – сброженное кобылье молоко – приятно холодил горло, в котором все горело от острых мясных блюд. Пользоваться вилками и ложками здесь не привыкли. Ну и почетный гость – Свет – очень быстро понял, что вот так, руками, иногда помогая себе куском лепешки, можно есть и быстро, и вкусно. Его не коробили звуки, с которыми кочевники шумно втягивали наваристый бульон из молодого барашка, горло которому перехватили прямо не глазах почетного гостя.

В юрте было достаточно тепло; в одном углу (какие углы в круглой юрте?) жарко тлела жаровня, в которую женщина, старавшаяся казаться неприметной, подкладывала что-то вроде древесного угля. Опыт у нее видимо был огромный, потому что даже Свет иногда с удивлением обнаруживал, как из-за его спины появляется рука за пустым блюдом, или напротив – с полным нового кушанья. Разговоры тоже были; лишь две темы старательно обходили все – ту саму причину, по которой внучка хозяина оказалась одна в степи, и то, какие ветры привели туда охотника.

О том, куда держит путь, Свет заговорил сам. А Субудай – хозяин – владелец огромной отары овец, которых никто и никогда не считал, и табуна лошадей, благодаря которому Свет и остальные участники застолья наслаждались сейчас терпким вкусом кумыса, задумался совсем ненадолго. Вообще-то и отара и табун считались государственными, но все вокруг знали – никто не посмеет вмешаться в его распоряжения. Огромный кусок степи меж священными для каждого монгола Ононом и Керуленом был наследственным улусом старика. О том, кто этот улус когда-то основал, никто не заикался, хотя все об этом тоже знали.