Антон Шаманаев - Солнце на краю мира

– А это уравнение имеет единственное решение в общих предположениях. Таким образом, нам осталось рассмотреть всего два случая…

– В общих предположениях – это когда несущий сигнал описывается гладкой функцией? – перебивает Проценко и усмехается. – Как-то слишком сильно.

Винокуров откладывает мел:

– Нет, не сам несущий сигнал, а функция, которой он аппроксимируется. На практике зачастую он хорошо аппроксимируется полиномом.

– Например, азбука Морзе, – поддевает Миха, – она отлично аппроксимируется полиномом!

Проценко смеется. Аспиранты замерли и озираются в непонятках. Зря, что ли, все записывали?

– Вы вообще слушали или нет? – подает голос Новиков. – Коля же сказал в самом начале, что американцы под несущей функцией понимают немного другое, ткскть, уже преобразованный сигнал.

– Спасибо, Паша, – заискивает Коля. У него одного поворачивается язык называть шестидесятилетнего Новикова Пашей (как тот всем представляется, молодясь на американский манер). Остальные приличные люди обращаются к профессору по имени-отчеству.

– Ты бы тогда и не называл ее несущей функцией, – говорит Проценко Коле. – Только всех путаешь.

– Слушайте, – кипятится Коля, – я пересказываю статью, как она есть. Там введено это понятие, и тут я тоже его вводил, – он оборачивается к доске и с ходу тычет в левый угол. Там под двумя или тремя слоями полустертых формул проглядывает нечто, взятое в рамку.

Аспиранты роются в своих записях и что-то вписывают.

– Статья хорошая, предложенное решение оригинальное, – увещевает Новиков. – Видите, аналитический вид, диффур второго порядка… Что за журнал, Коля?

– «Электроник дайджест», февральский.

– Неформатно для них, – вставляет Проценко многозначительно.

– Там такое иногда проскакивает, – отвечает ему Новиков, – и посему советую его, ткскть, вентилировать. Коля, продолжайте.

Коля поворачивается к доске, попутно вытерев что-то рукавом, и возобновляет рассказ о «двух случаях».

– А интеграл там у тебя – криволинейный, что ли? – перебиваю его я. – Почему пределы одинаковые?

Коля замолкает и всматривается в остатки интегрального уравнения, с которого, видимо, все началось. Чешет в затылке, где уже образовалось заметное меловое пятно от прошлых почесываний.

– Нет, это я тут не перенес, – задумчиво мямлит он. – Тогда и дальше давайте проверим… Результат же вроде верный…

Он тщится разобраться в своих многослойных формулах, но такое под силу лишь опытному криминалисту. Поэтому он выхватывает у аспиранта конспект, быстро его пролистывает и с возгласом «Ага, вот!» – снова строчит по доске, не стерев предыдущее.

Девушка-аспирантка торопливо что-то зачеркивает и переписывает у себя, а парень сидит с раскрытым ртом – его тетрадь Коля похитил. Проценко и Миха оборачиваются на меня и одобрительно кивают.

Покончив с правками, Коля вновь делает попытку вернуться к «двум случаям».

В моем кабинете душно. Окна задраены, в воздухе затхлое дыхание кондиционера. Выдались необычно жаркие деньки этой весной, то ли еще будет летом.

На столе – нагромождение бумаг, черновиков, кусков блочных тетрадей, брошенных распечаток с чистой обратной стороной – все, на чем мне приходилось писать свои сочинения в последние месяцы. У входа накрыт чьим-то старым, протертым до дыр пиджаком энцефалограф, рядом с ним на тумбочке – вавилонская башня из осциллятора, блока питания, печатающего устройства с дюжиной замерших игл на миллиметровке и еще пары вовсе древних устройств. Напротив них белоснежным дерматином презрительно сверкает лабораторное кресло. Оно, по сравнению с допотопными приборами, как пришелец из будущего. Его я на днях упер у Михиных знакомых медиков, тащил по улице из первого корпуса, чуть не сдох.

Кресло мне понадобилось для большего спокойствия подопытного во время снятия энцефалограммы. Раньше единственным подопытным был я, и хватало обычного стула. Теперь в роли испытуемых бывают мои коллеги, а им подавай трон, как у зубного.

Первоначальные свои гипотезы я проверял на базе десятка энцефалограмм разных людей. Нагнетал на них страху или, наоборот, сладостными речами наводил умиротворение, а потом пытался найти в их волнах что-нибудь общее. Хотел вычленить какой-то универсальный код, язык, алфавит – но ничего не вычленялось.

Начал с линейной регрессии, приближал полиномами, в которых искал (большей частью обычной подгонкой) общие компоненты. Пробовал даже факторный анализ и нейронные сети в тандеме с Колей, по большому настоянию Николая Дмитрича, но только ни Коля, ни нейросети ничем не помогли. Посему вернулся к полиномам. Неделю назад пробовал добавлять в них разные дифференциальные компоненты, а с позавчерашнего дня пробую и интегральные. Идет эдакое нащупывание того, не знаю чего. Подбирать подобные компоненты можно бесконечно, насколько хватит фантазии.