Ирина Ярич - Командировка в Рим

Но Элия Галла Плацидия всё ещё помнила и любила покойного мужа. Невольно сравнивала Констанция с покойным Атаульфом, первый явно проигрывал последнему. Варвар был краше римлянина и телом, и лицом. Коренастый Констанций казался ниже своего роста, а невысокий Атаульф был мускулист, но строен и изящен. Галла помнила и тосковала по сильным и нежным рукам мужа, его объятьям и ласкам. И, глядя на пучеглазого Констанция, она не могла забыть смеющихся выразительных серых глаз Атаульфа, его милой улыбки. Ей нравилось гладить мужа по шелковистым длинным волосам, расчёсывать их, любоваться его профилем. Плоская голова с толстым затылком Констанция и его взгляд исподлобья лишь вызывали горькие воспоминания безвозвратно потерянного счастья. Но с императором не поспоришь. Ему надоело слушать её доводы. Однажды, когда в очередной раз пришёл к нему Констанций всё с той же просьбой, Гонорий вызвал сестру, взял её руку и передал Констанцию. И вот не прошло и полутора лет после смерти любимого мужа, как снова стоит она у алтаря и произносит брачную клятву. В тот же год, девять месяцев спустя, родила дочку. А через год с небольшим появился и наследник, нынешний император.

– И в новой семье забылись прошлые тревоги?

– Не совсем. Как ни хорош и полезен был для государства Констанций, но любви у Галлы не было к нему, хоть и уважала. А для супруга это важно. Прошло четыре года после заключения их брака и бездетный Гонорий, ещё совсем не старый, но уже больной, объявил своим соправителем Констанция и дал ему титул августа. Вскоре они оба объявили августой и Галлу.

– Прекрасно! Вот теперь уж должна начаться счастливая жизнь!

– Совсем наоборот, – грустно продолжил Тетр. – Придворная жизнь и этикет не по нраву пришлись Констанцию. Из щедрого дарителя он превратился в скупого сребролюбца. Он привык отчитываться только в государственных делах, а в личных имел полную свободу, но теперь почувствовал себя рабом правил и указаний. Придворный этикет связал пылкую натуру, привыкшую к походам и сражениям. Лев в золоченой клетке затосковал и стал чахнуть. Стало ему тяжело дышать. В лёгких развилась болезнь, и он скоро умер. Всего семь месяцев правил Констанций вместе с Гонорием. А об императоре поползли глупые слухи. Не только в Равенне, но и в Риме худо толковали о нём. Говорили, будто бы он воспылал страстью к своей сестре. Император то ли от греха, то ли, чтоб унять глупые словеса, отослал сестру с детьми в Константинополь. А через два года, в тридцать девять лет умер от водянки.

В то время в Рим вернулся молодой офицер гвардии Аэций, честолюбивый сверх меры. Завидная судьба Стилихона ему не давала покоя. Хотел править империей, как Стилихон правил, помогая Гонорию. Только лишь поэтому поддержал кандидатуру Иоанна, ничем особо не выдающегося государственного служащего. Иоанна провозгласили императором, который назначил Аэция смотрителем дворца. Некоторые называли Иоанна узурпатором. Он не соответствовал этому злому слову. Наоборот, имел кроткий и терпеливый нрав, но мог при необходимости действовать решительно. В своих поступках руководствовался разумом и государственной пользой. Я ни от кого не слышал, чтобы за время его правления кто-либо был лишён имущества, а тем более казнён. Нет, о, боже мой, он даже доносчиков не слушал. Но Феодосий, сын Аркадия, брата Галлы считал законным наследником Валентиниана, сына Галла и Констанция III, поэтому выслал войско свергнуть Иоанна. Тогда Иоанн прибег к помощи Аэция и упросил его отправиться к гуннам за помощью. Аэций несколько лет до того прожил заложником в степях Паннонии, где располагались три улуса гуннов, у их главного хана Роила. Там он подружился со степняками, и они по его зову, а вернее сказать за привезённое Аэцием золото, двинулись в тыл константинопольского войска. Иоанн собирался ударить им в лоб. Но подмога не успела. Феодосий отправил ещё отряд во главе с аланами Аспаром и его сыном Ардабуром. Варвар с варваром договорится, так и здесь произошло: через связи и других алан, давних союзников гуннов, они, не вступая в бой, заключили соглашение с Роилом. Благоразумного Иоанна схватили и передали на суд малолетнего императора. И это семилетнее чадо отомстило ему прежестоко. По приказу Валентиниана устроили кровавое и унизительное для гражданина зрелище. Несчастного Иоанна привезли на ипподром Аквилеи, там ему отрубили руку, которой он подписывал указы и покалеченного посадили на осла. В сопровождении мимов, которые кривлялись и потешались над ним, оскорбляли, унижали постыдными словами и телодвижениями, повезли по арене вдоль скамей зрителей. Вдоволь насладившись мучениями своего противника, юный победитель повелел его казнить. Аэция же простили и допустили в Рим. Так Галла вернулась на родину, говорят, что в Константинополе ей тоже жилось не сладко… – Тетр прервал свой рассказ, потому что мы подъехали к дверям «моего» дома. Теперь нам предстояли большие хлопоты и расходы.