Ирина Ярич - Шелест ветра перемен

Иллюстратор Алексей Хрящёв

© Ирина Ярич, 2017

© Алексей Хрящёв, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4485-3406-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

К концу Х века основное население Древней Руси поклонялось божествам природы и предкам. Принятие Великим князем Владимиром христианства было вызвано, скорей всего, внешнеполитическими причинами. Возможно, в то время христианство выглядело более цивилизованно и прогрессивно, говоря современным языком. И, князь Владимир хотел быть наравне с сильными христианскими правителями и, возможно, считал себя равным побороться с Византией, которая пренебрежительно относилась к язычникам.

Несмотря на то, что в Киеве и в Новгороде к концу Х века жили христиане и уже существовали христианские церкви и храмы, большинство же чтило веру предков и новая вера им была не нужна. Но коли князь поменял веру, его народ должен быть с ним одной веры.

До поздних сумерек шли сборы, старались не шуметь, чтобы не привлечь внимание общинников. Предполагали, что уходят навсегда.

Ночь безлунная и тёмная. Моросило. Капли дождя настолько малы, что казалось, они не падают, а висят в воздухе, да и сам воздух уже влага, оставляющая свои мокрые следы на одежде, лице, руках, и оседающая покровом из мизерных капелек на шерстинках скотины. Понукая лошадь, Собимысл почти ничего не видел, правил по памяти к лесу. Собимыслу шёл сорок третий год, а он уже шесть лет, как дед. Возле него под куском рогожи, свернувшись калачиком и, положив голову на колени сорокалетней бабушке Мирославы, и обхватив за шею дремавшую беременную кошку Полосатку, спала внучка Ягода. Рядом с телегой, которая почти бесшумно катилась из-за густо смазанных березовым дёгтем колес, и лишь вздрагивала и подпрыгивала на камешках и неровностях дороги, шла Благуша, юная мама Ягодки, она изредка придерживала большой плетёный из бересты короб, откуда доносилось паническое кудахтанье слепых в ночи кур, покряхтывание уток и горловые вздохи гусей. Позади телеги плелись, спотыкаясь, привязанные верёвками за жердь телеги овцы, козы, две свиньи и корова. Их слегка подгонял хворостиной Ждан, рослый парень, двадцати четырёхлетний сын Собимысла и Мирославы.

Накануне отец и сын возили двухмесячных поросят на торг в Новгород. Там подтвердились те слухи, которые слабым эхом доходили до их деревушки. Жители всех сословий и торговые гости озабоченно обсуждали, что в стольном Киеве старую веру рушат. Многие не верили даже очевидцам, но те доказывали, что именно по велению Великого князя рубят идолов, сжигают капища.

– Не может Великий князь на месте святых мест и рощ строить дома для грецкого Бога, – кричали одни.

– Воеводы с дружинниками идут уж к Новегороду, дабы указать: мы и предки наши поклонялись ложным богам, а есть истинный Бог, и кто в него уверует, тот обрящет жизню вечную, тот спасётся, – говорил купец, несколько дней назад как воротившийся из Киева.

– Ложным богам! – выкрикнул побледневший Собимысл. – Наши боги проявление того, щё нас окружает, память и честь предкам! Разве ж могёт быти ешо истиннее?!

– Верно! – подхватили голоса из толпы.

– Ежели все стануть жить вечно, куды стольких людей девать, жита не напасёшься, – крикнул улыбчивый парень.

– Так жить вечно на том свете, когда помрём, – пояснил тот же купец.

– О-о-о! Акы! – протянули разочарованно мужчины и женщины.

– Ежели тамо девки да молодые жёны будуть, то я не против жить вечно, – усмехаясь в русые усы, прокричал весельчак, и парни в толпе захихикали соглашаясь.

– Цыц, зелень! Тут о сурьёзном, а ты зубы скалишь, – возмутился русо-седой, аж посеревший, но ещё крепкий старик.

– А я не хочу поклоняться новому богу. Разве ж можно веру предков кидать, акы рваные рукавицы, – возмутился закопчённый кузнец, и многие его поддержали.

– Ни тебя, и никого и не спросят, хочешь ты, аль нет. Думаете, в Киеве у кого спрашивали? – обратился к окружающим другой очевидец. – Думаете, дружинники едут нам пироги да медовые пряники раздавать?

– Коли тако, встретим их с тем, шо под руку попадёт, – выкрикнули из толпы.

– С рогатиной супротив меча?! Сила на стороне Великого князя, – произнёс грустно купец.

Говорили и спорили долго, торг шумел. Насилу удалось Собимыслу сторговать поросят, а Ждану прикупить куль соли и льна на порты и рубахи.