Алан Фостер - Чужой-3 (перевод А.К. Андреева)

Лазарет размещался в небольшой, почти пустой комнате, которая примыкала к куда более обширным помещениям госпиталя, рассчитанного на ежедневный прием нескольких десятков пациентов. Но этими пациентами должны были быть горняки, которые уже давно покинули Фиорину. Много лет назад наиболее богатые месторождения истощились, бесценную руду отправили к Солнечной системе, а вслед за рудой потянулись домой и горняки. Теперь здесь работали только заключенные, а им такой просторный госпиталь был ни к чему.

Поэтому из госпиталя забрали все, что представляло какую-то ценность, а небольшое хирургическое отделение передали колонии. Так было дешевле. Небольшое помещение проще обогревать, не нужно расходовать уйму денег и энергетических ресурсов. Что касается заключенных, хозяева всегда старались сэкономить на чем только можно.

Нельзя сказать, что заключенным совсем ничего не оставили. Для небольшой исправительно-трудовой колонии оборудования и медикаментов здесь было больше чем достаточно. Компания могла позволить себе такую щедрость. Кроме того, перевозка даже самых необходимых материалов в удаленные уголки галактики обходилась очень дорого. Было разумнее оставить что похуже на Фиорине и таким образом завоевать репутацию добрых руководителей, занимающихся чуть ли не благотворительностью. Это тоже своего рода реклама, а хорошая реклама дороже любого оборудования.

Лазарет славился не только оборудованием, но и своим хозяином Клемензом. Как и некоторые медицинские приборы, он был слишком хорош для Фиорины, хотя в этом было бы нелегко убедить всякого мало-мальски знакомого с его делом. Впрочем, сам Клеменз и не стал бы никого убеждать. Как бы то ни было, заключенным, можно сказать, повезло, что он у них был, и они это понимали. Большинство из них вовсе не были тупицами, скорее оказались негодными людьми. Подобные личности иногда становятся выдающимися дельцами или столпами общества, а иногда, озлобляясь, скатываются на дно и деградируют. Если деградация личности не затрагивает окружающих, то такого человека на густонаселенных планетах, таких как Земля, лечат или изолируют от общества.

Если же озлобленность прорывается наружу и от нее страдают невинные люди, то такого человека отправляют куда-нибудь подальше. Например, на Фиорину. Клеменз, как и многие другие, слишком поздно понял, что его жизненный путь настолько отклонился от нормы, что может завести его сюда.

Женщина пыталась что-то сказать. Ее губы зашевелились, она выбросила руки вверх, то ли отталкивая что-то от себя, то ли упираясь во что-то. Клеменз наклонился, почти прижался ухом к ее губам, но разобрал лишь нечленораздельные гортанные и булькающие звуки, будто неведомое существо поднималось из таинственных глубин к поверхности моря.

Клеменз выпрямился, осторожно опустил голову женщины вниз и несколько секунд твердо удерживал ее в таком положении. Женщина судорожно вздохнула, снова издала непонятный гортанный звук и выплеснула поток темной соленой воды. Скоро приступ рвоты утих. Не приходя в себя, женщина успокоилась, задышала ровнее. Клеменз снова положил ее голову на подушку, внимательно и серьезно всмотрелся в мертвенно-бледное лицо. Несмотря на возраст, у женщины были нежные, едва ли не девичьи черты лица. Но в тоже время она походила на человека, знакомого с тем, что такое ад.

Что ж, подумал Клеменз, если тебя сначала выбрасывают на аварийно-спасательном корабле, а потом выводят из гиперсна, уронив в море, это наложит свой отпечаток на кого угодно.

Дверь лазарета почти бесшумно скользнула в сторону. Вошли Эндрюз и его заместитель Эрон. У Клеменза не вызывали восторга ни начальник колонии, ни его заместитель, но он отдавал себе отчет в том, что Эндрюз тоже не испытывает нежных чувств к единственному на планете медику. Хотя положение Клеменза было более выгодным, чем у большинства других жителей Фиорины, он все же был заключенным, отбывавшим свой срок. Ни начальник колонии, ни его заместитель никогда не позволяли ему забывать это. Правда, он не забывал и без их напоминаний. На Фиорине трудно было выполнить многое, но забыть о том, как и почему ты сюда попал, не удавалось никому.

Эндрюз и Эрон остановились у койки и уставились на женщину. Эндрюз пробормотал что-то неразборчивое, потом спросил:

— Как ее состояние, мистер Клеменз?

Медик слегка откинулся на спинку стула и снизу вверх взглянул на человека, который в любых практических вопросах был безраздельным владыкой, почти абсолютным монархом Фиорины.