Никита Тимошенко - ВСЁ

И вот среди этой «безглазой» компании я вижу девушку. Она сидит на бортике фонтана, освещаемая его вечерней иллюминацией, и читает книгу! Прочувствуйте контраст так же, как и я. Встретить здесь человека, занятого тем, чем занята она, было всё равно, что использовать сегодня чернила с пером: крайне неожиданно и как-то неуместно. Как ни странно, но её такое естественное, нормальное для человека занятие выбивалось из контекста, смотрелось вычурно и аномально.

Я направился ближе к ней. Когда смог отчётливо разглядеть её, сердце моё замерло. Она была невероятно красива! За красотой её таился, но был отчётливо виден, обворожительный, яркий и бездонный внутренний мир. Знаю, это лишено образности, поэтичности, но не буду утруждать ни себя, ни вас подробностями описания. Просто представьте на её месте ту, что для вас – самая настоящая и невероятная, самая желанная и недоступная, самая прекрасная. Представьте, как с каждой секундой влюбляетесь в неё, как стрелка компаса вашей души медленно и неотвратимо кренится в сторону её души и, нащупав верное направление, замирает, мелко подрагивая от упоительного восторга. Так вы будете сопереживать мне всецело. Для вас она уже не будет объектом чужого восхищения, теперь она – это и ваш идеал. Восторгайтесь, мечтайте и пьянейте вместе со мной.

– Не думал, что кому-то ещё в радость читать по старинке, – с каждым шагом наполняясь волнительным трепетом, я уже подошёл совсем близко.

Она подняла на меня глаза. Секунду анализировала цель моего появления и, видимо, не найдя в ней ничего угрожающего или двусмысленного, протянула мне ариаднину нить диалога.

– Это совсем другие ощущения. Вы не находите?

– Меня зовут Микаль…

– А я знаю, – прервала она, одним махом лишив инициативы.

Мысли в голове путались, стандартные для таких случаев заготовки рушились, как ветхие непригодные сараи. Действительно, никогда не выходит подготовиться к разговору досконально, первая же непродуманная тобой фраза собеседника обрывает всю цепочку.

– Значит, вы и с глобальной сетью дружите, а не только с книжками, – шутка не прибавила мне уверенности.

– Конечно. Я ведь не старьёвщик-ретроград. Просто люблю экзотику. Не такую грандиозную, как ты, но всё же, – видно было, что ей нередко докучают обсуждением столь странной забавы, но этот разговор, кажется, её не тяготил. Напротив, она даже веселилась, подтрунивая надо мной.

– Неужели в книжке, которую ты читаешь, ни слова про то, что в беседе с незнакомцем обычно принято в ответ представляться? – незаметно мы оба перешли на «ты» – вопиюще поспешная фамильярность для японского этикета.

– Неужели ты так привык, что все незнакомцы сами напрашиваются тебе в друзья? – она примирительно улыбнулась.

Только сейчас я понял, что вызывало во мне волнение и так накаляло. Её спокойствие. Она ничуть не робела, не подхалимничала и нисколько не заискивала передо мной. Это меня удивляло, но впервые ставило на место. Я застыл, уставился на неё, постигая эту обезоруживающую красоту и то, с какой лёгкостью она дала мне понять, что люди вокруг не герои второго плана. По крайней мере, не она. Это я понимал всё отчётливее.

– Ты же не думаешь, что твоё необычное занятие делает тебя беспримерным и интересным для всех? Не всем в людях важнее всего известность, – незнакомка словно отвечала на не озвученные мною мысли, колко и кокетливо.

В этом она была исключением из правила, которое уже вовсю подтверждала оживившаяся вокруг нас толпа. Меня узнали. Не лезли вплотную, но бесстыдно фотографировали, и я физически чувствовал, как в социальные сети из их мозгов уже потекли новые фотки и посты.

И моему мозгу уже пора было сгенерировать что-нибудь толковое.

– Честно говоря, привык я именно к этому. Но твоё спокойствие не единственное, что меня приводит в ступор. Я обомлел от твоей красоты. За девять лет скитаний я не встречал девушку прекраснее тебя. И, естественно, твои читательские увлечения не то, что меня интересует больше всего… Нет, они тоже, конечно. Но не только… – голос сбивался, слова лезли с губ и друг на друга. – Я хочу сказать, что стою здесь не как медиа-звезда, а как мужчина. Я не могу пройти мимо, кажется, первого в моей жизни настоящего, так сказать, внесюжетного человека…

– Уверен, что внесюжетного? Камеры вокруг нас, наверное, не вплетут меня в твой сюжет и не обеспечат невероятные рейтинги?

Дьявол. Я ведь уже и не замечаю их. Всё это прямо сейчас течёт в сеть и оттуда – в океан глаз.