Олег Котенко - Божественная игра

Свон вскочил, размахнулся и ударил лирой о камень. Та, конечно, не выдержала такого. Жалобно застонала и разлетелась в щепки. По щекам Свона текли слезы. Ведьма же наоборот — смеялась. Кажется, ее целью было не победить в честной игре, а досадить противнику, губя всех его персонажей. Вместе со своими, конечно, но цель, как известно, оправдывает средства.

— Требую… — губы Свона еще тряслись, но он уже справился с собой, — считать партию недействительной!

— Согласны, — прогремело над Сферой; все солнца на небе собрались в один сияющий круг.

Это было знаком начала новой партии. И теперь право первого хода принадлежало Свону, а Ведьма, как нарушившая правила, должна один ход пропустить. Свон взмахнул руками — будто кусочек солнечного диска откололся и упал с небес, потускнел и вот — в руках поэта новая лира с серебряными струнами. Он усмехнулся, провел ладонью по поверхности Сферы…

Мир рождался в противостоянии стихий. Вселенная была задумана как шар, так, чтобы она не имела границ и бесконечно продолжалась в любую сторону. Так легче, иначе пришлось бы придумывать всевозможные Края Света и то, что находилось бы за ними. Например, Океан или трех китов, или даже огромную черепаху. В неизмеримых просторах бушевал огонь, распадаясь на части, на составные элементы: Воздух, Воду и Землю. Частички первозданных элементов кружились, слипаясь друг с другом. Так формировалась Вселенная как таковая. Еще без планет, без земель и морей — без чего бы то ни было. Все это появилось позже. Все это время Свон, своими мыслями создающий свой мир, пел и играл на лире. В его песне не было слов, но было то, что является фундаментом слов. Картины, которые рождались в воображении поэта, тут же переносились внутрь Сферы, из них складывался новый мир. И был он гораздо богаче и красочнее ведьминого.

Наконец, Свон устал. Все уже было готово, можно было немного отдохнуть перед началом партии. Он отложил инструмент, сел на траву. Ведьма, заглянув в Сферу, улыбнулась. Наверное, мир ей понравился.

— Хорошо, — сказала она, — но я тоже хочу внести свою лепту. Ты не возражаешь? Многого я все равно сделать не смогу, все уже и так готово. Но кое-что… А?

— Конечно, — Свон был доволен своей работой и им овладело благодушие, он не видел ничего плохого в том, чтобы Ведьма немного подгорчила сваренный им мед. Ведьма вырвала из головы волосок — из темно-рыжего, цвета меди, он тут же стал черным.

Она бросила его в Сферу, прошептав: — Дарю тебе ненависть.

Пронзительно зазвонил телефон. Телефонный звонок среди ночи, когда все уже утихло, даже воинственные соседи этажом выше перестали бегать по квартире и бросаться мебелью (во всяком случае, звуки были примерно такими). Он показался оглушительно громким да еще и пришелся на не совсем приятный сон. В общем, я подскочил на постели, зашарил впотьмах руками, сшибая на пол книги. Наконец, пальцы нащупали выключатель, судорожно сжались — и загорелась настольная лампа. Михаил схватил трубку.

— Алло! — Миша! Миша, это Андрей!

Несколько секунд ушло на то, чтобы размести туман в голове по углам и сообразить, кто такой Андрей. Да, это из товарищества… или общества… Из клуба «Эверест», вот! Клуб альпинистов.

— Спасибо тебе, Андрей, ты избавил меня от самого отвратительного сна, какой ты только можешь себе представить.

— Всегда пожалуйста. Угадай, откуда я звоню. Джаспер-Плейс!

— Ну и что?

— Как что? Утром ты садишься на самолет, летишь сюда, потом мы садимся на поезд, едем на запада, а там — там гора Логан, а в нескольких сотнях километров гора Мак-Кинли! Помнишь, Миш, еще в школе на географии? Ну?

Я помнил. Сидя на школьных уроках географии, мы пялились в атлас, сосредоточенно водя пальцами по коричнево-зеленой карте, заучивая значения высот. Я тогда помнил каждый миллиметр карты, мог наизусть рассказать названия всех гор, плоскогорий и равнин с указанием высот. И особенно врезался в память урок, когда я впервые увидел фотографию Мак-Кинли! Плохую, издалека, на ней почти ничего не было видно, но я смог разглядеть все, что мне было нужно гордый профиль горы. И четыре цифры: 6193…

— Жди… — произнес я, но связь оборвалась и я не знаю, услышал ли меня Андрей. Остаток ночи я провел на кухне, вспоминая ту одну единственную фотографию. Почему-то ни одна вершина мира не притягивала меня так сильно. Наверное, причиной здесь — первое впечатление, нечто не доступное глазу, но врезавшееся в сознание. И вот, через несколько часов я сяду на самолет, а вскоре увижу Ее…