Терри Биссон - Путь из верхнего зала [Комната наверху]

Я стал осматривать плинтусы в поисках мышиных нор, пока не обнаружил кривую планку, а за ней — трещину. В эту дырку едва можно было просунуть руку, но мне удалось проползти по-пластунски, выставив вперед плечо.

Я вновь оказался в бетонном коридоре.

Глюкки стояла у штабеля досок, одетая в свою футболку МЕРЛИН СИСТЕМС и белые хлопчатобумажные трусики-бикини в французском стиле, отороченные кружевными рюшками. Разумеется, она была в красной кепке. И в очках!

— Что это за фигня с очками? — спросила она меня и попыталась их снять, но очки не поддавались.

— Они знают о тебе, — пояснил я. — Показали мне твою фотографию. В очках.

— Еще бы им не знать! Уж Клайд да не знает, черт его задери.

— Я хочу сказать: они знают, что ты здесь. Правда, думают, что ты умерла.

— Ну, я вправду умерла, но здесь надолго не задержусь. Конечно, в том случае, если мы попадем в Верхний зал. Стащив с головы свою красную кепку, она зашвырнула ее в дальний конец коридора.

Кепка упала у трещины в бетоне, где стена смыкалась с полом. Через эту щель не пробралась бы и мышь, но я все-таки протиснулся: сначала просунул кончики пальцев, потом одно плечо, затем другое. Я оказался в оранжерее с огромными эркерами, за которыми виднелись высоко стоящие, озаренные солнцем облака, похожие на разрушенные замки. Глюкки…

— Ничего, если я буду звать тебя Глюкки?

— Черт подери, я же сказала: пожалуйста, — Глюкки стояла у окна, одетая в белый муслиновый лифчик с чашечками, отделанными вышивкой «ришелье», и трусики из той же материи с кружевными вставками спереди и с боков. Разумеется, она была в красной кепке. И в очках.

— Я очень хочу помочь, — сказал я. — Но этот Верхний зал, похоже, опасное местечко.

— Опасное? Кто сказал?

— Служба работы с клиентами.

— Сиснерос? Вот дрянь!

— Я так не считаю. Она говорит, что если я войду в Верхний зал, то уже не выйду. Как из «Тараканьего Мотеля». Там нет телефона.

— Х-м-м-м, — Глюкки пристально уставилась на меня. Ее серые глаза глядели встревоженно. — Я об этом не подумала. Пойдем повыше, чтобы можно было поговорить. Она швырнула красную кепку, и та опустилась около крохотной клинообразной дырки, через которую я еле прополз по-пластунски, выставив вперед плечо. И оказался в темной комнате с плотными шторами, без мебели, если не считать персидского ковра на полу. Глюкки…

— Ничего, если я буду называть тебя Глюкки?

— Перестань, а? Почему от «Эн-О» люди так тупеют?

— Ума не приложу, — проговорил я.

Глюкки сидела на полу, одетая в белый лифчик из синтетического атласа, окаймленный расшитой тесьмой, и крохотные трусики-бикини из той же материи.

— На самом деле меня зовут не Глюкки, — произнесла она. — То ли Элеонор, то ли Кэтрин — я забыла. Когда тебя убивают, такие вещи как-то улетучиваются из памяти.

— Они сказали, это было самоубийство.

— Ага. Самоубийство при помощи молотка! — Мне понравился ее смех. Мне понравилось, как врезались в ее тело тесемки бикини. Они были миниатюрными копиями витых шнуров, которые можно встретить в театре. — Меня арестовали — в этом Бонни не соврала. Я составляла нелегальные подпрограммы, мышиные норы, для передвижения по ТДВ. Это тоже правда. Только об одном она умолчала — мы с Клайдом были соучастниками. Ну да откуда ей знать, этой мерзавке? Я прогрызла мышиные норы, закопала их в основной кодовой цепи, чтобы мы с Клайдом потом могли ходить во дворец сами. Клайд был дизайнером дворца, но мышиные норы поручил мне. Вот только я не знала, что он уже завел шашни с Сиснерос.

— Что такое «шашни»?

Глюкки пояснила свое определение вульгарным жестом. Я отвел глаза.

— Сиснерос владеет 55 процентами акций. Что, понятно, сделало ее неотразимой в глазах бедного Клайда. Чуть ли не год они играли в Бонни и Клайда у меня за спиной, пока я работала, не разгибая спины. Короче, когда ТДВ принимали в «Пути вглубь», какой-то проверяльщик заметил мышиные норы — я их не особенно старалась спрятать — и сказал Сиснерос, а та сделала выговор Клайду, но он прикинулся шокированным и возмущенным. Он меня подставил. Как только меня выпустили под залог, я пришла за своим барахлом…

— Барахлом?

— Подпрограммами, фирменными макросами, графикой… Я хотела все убрать. И, может быть, устроить небольшой тарарамчик. Я взяла с собой ресет-редактор, чтобы переписывать код, не выходя из системы. Но Клайд заподозрил неладное. И убил меня.

— Маленьким молоточком.

— Соображаешь. Просто выдвинул ящик и — бэмс по переносице. Но Клайд не знал, что я могу себя сохранить. Я всегда хожу на маленьком макросе автосохранения, который написала еще в колледже, так что потеряла всего минут десять, не больше, и чуть-чуть памяти. И свою жизнь, разумеется. Я ушла в мышиные норы, но кто хочет жить, как крыса? И я стала ждать своего принца, который отведет меня в Верхний зал.