Владимир Свержин: Трехглавый орел

– Кто? – Я непонимающе вскинул бровь.

– Неужели милорд не слышал эту историю? – искренне удивился мой провожатый. – Говорят, дело обстояло так: замок этот, как вы сами изволили видеть, построен в незапамятные времена, вроде бы еще до того, как Вильгельм Завоеватель пришел в эту землю. Жил в здешних местах могущественный лендлорд, имя которого даже в те времена произносили шепотом, а уж до наших дней оно и подавно не дошло. Был он силен, сказочно богат, однако нрав имел жестокий и яростный. И слух ходил в этих местах, будто все богатство и могущество здешнего господина оттого, что отдал он душу некоему могущественному магу. Сколько благородных рыцарей он тут сгубил, сколько деревень разорил – и не сосчитать. Защитник же Британии король Гарольд собрал большое войско и пришел под стены Дорвича. Долго штурмовали, да все без толку. Стены у крепости высокие, а самого лорда Дорвича ни меч, ни стрела не брали. И вот сыскался в войске Гарольда, уж и не знаю, то ли маг совсем молодой, а может, ученик мага. Пробрался он ночью в крепость, затаился, стал выжидать. И тут как раз мимо него проходили сам лорд Дорвич и его злополучный маг. А на груди у мага цепь с черным таким медальоном. Кинулся молодой-то, видать, магическим своим зрением углядел, что вся сила лорда в этом медальоне заключена, схватил цепь, сдернул ее с шеи, и тут вспышка, бах, винтом в землю ушел. Ну, старый-то маг тоже не промах, он вдогон похитителю послал заклятие, которое не дает ему покинуть стен замка. А лорд Дорвич тут же рухнул замертво, да так больше никогда и не встал. Крепость, понятное дело, вскоре сдалась на милость победителю, магу отрубили голову. Да только с тех пор местные жители утверждают что по ночам в замке раздается звон, словно цепь звенит и грохот, будто кто-то ломает стену. Говорят, лорд Дорвич свою душу ищет, а маг все из замка на волю рвется. Такая вот история.

Я не стал объяснять Редферну, что, по моим наблюдениям, замок построен лет через двести пятьдесят после описываемых событий. Тем более что на живописной полянке перед нами возникло то, что мой проводник скромно именовал охотничьим домиком.

Дядя Джордж ожидал меня в кабинете, увешанном охотничьими трофеями. Из-за обилия оленьих, кабаньих и медвежьих голов я никак не мог отделаться от мысли, что пол-леса сбежалось для того, чтобы послушать наш разговор. Мой ближайший родственник – высокий грузный мужчина лет пятидесяти с небольшим, черты лица имел величественные и гордые, но, я бы так сказал, требовательные. Глядя на него, казалось, что стоит ему открыть рот, как тут же воздух огласится повелениями и приказами. Смерив меня долгим изучающим взглядом, он прошелся по комнате, выглянул за дверь и, убедившись, что Редферна поблизости нет, безапелляционно заявил:

– Ну, и кто это вас так вырядил?

Я вскользь осмотрел себя, пытаясь понять, что же вызвало неудовольствие моего будущего подопечного. Фиалковый камзол, шитый россыпью мелких золотых соцветий, если и не являлся предметом моей внутренней гордости, то все же, на мой взгляд, был весьма импозантен.

– Не понимаю, – не унимался лорд Баренс, – я каждый месяц отсылаю на базу свежайшие модные журналы. Им что, лень заглянуть туда, прежде чем послать нового агента? Это же парижская мода двухмесячной давности! При английском дворе так никто не носит. – Он немного помолчал, опираясь на трость черного дерева с серебряным набалдашником, и добавил, немного смягчившись: – Ладно, в конце концов, вы же у нас глубокий провинциал.

«Вот и познакомились», – подумал про себя я.

– Не обижайтесь. – Заметив мою реакцию, лорд Джордж неожиданно улыбнулся. – Это упрек не вам. В секторе материального обеспечения всегда дел невпроворот. Специалистов хороших не сыщешь, а работы все больше и больше. У нас тут одна Мария-Антуанетта Французская меняет моды едва ли не по два раза в день. Английский двор ей, конечно, уступает, но сдаваться не намерен.

Лондонские щеголи уже неделю как носят новое изобретение наших модельеров – называется фрак. Так что, сами понимаете, дорогой племянник, ваше расшитое ботаническими изысками платье здесь уже безнадежно устарело. Быть может, для кого-то вопрос достоверности костюма и мелочь, но только не для меня. Вы до зачисления в оперативный состав где работали?

– Был капитаном коммандос. Затем тренером, сначала на флоте, потом в Институте. Преподавал фехтование и рукопашный бой. У меня это первый... опыт.

– Понятно, – усмехнувшись, кивнул Баренс. – А я работал в группе натурализации. Делал сказки разработчиков былью. Чтобы концы с концами сходились. А до того в МИ-6, под дипломатическим прикрытием. Пока один из наших не продал списки агентуры. Пришлось временно погибнуть, чтоб не раздувать скандала.