Владимир Свержин - Трехглавый орел

Камин горел не столько для обогрева помещения, сколько для того, чтобы не дать расползтись по нему появлявшейся под вечер сырости, вообще свойственной здешнему климату. Заметив этот маневр, лорд Баренс поспешил присоединиться ко мне, желая в свободную минуту дать последние наставления и рекомендации начинающему царедворцу.

– Посмотри на этого красавца в форме шефа кавалергардского корпуса – это невенчанный муж императрицы граф Григорий Орлов. Оч-чень влиятельная особа. Хотя с недавнего времени, судя по донесениям наших агентов, между «супругами» наметилась какая-то прохладца. И все же я бы советовал обратить на него внимание. Он совсем не промах, и сбрасывать его со счетов было бы неразумно. Вот этот, справа от него, который так мило разговаривает с Орловым, – российский канцлер Панин. Приглядитесь к нему внимательнее, коварство у него написано на лбу большими буквами, и его не спрячешь ни под каким париком. Его, более чем кого бы то ни было из окружения императрицы, можно назвать злым гением России. Он состоит на жалованье у всех европейских монархов. Это не мешает ему оставаться весьма влиятельным человеком, воспитателем наследника цесаревича и любовником государыни. Кроме того, он славится гаремом, не уступающим размерами и роскошью гарему египетского султана.

А вон тот подполковник Преображенского полка со шрамом... Я не успел узнать, чем же знаменит указанный подполковник, когда расторопные церемониймейстеры спешно бросились расставлять гостей в расписанном порядке, а воздвигнутый у дверей гофмаршал в мундире, будто облитом золотом, трижды стукнул об пол своим жезлом.

– Ее императорское величество Екатерина II, императрица и самодержица Всероссийская, Московская, Киевская, Владимирская и Новгородская, царица Казанская, царица Астраханская...

Выровнялись шеренги, четко звякнули карабины кавалергардов, все актеры предстоящей мизансцены смиренно замерли в ожидании появления примадонны.

– ...Царица Сибирская, царица Грузинская, государыня Псковская, великая княгиня Смоленская, Литовская, Волынская, Подольская... – заученно вещал гофмаршал.

Полное перечисление титулов давало время, чтобы проголодаться, даже если перед началом их оглашения ты плотно поел. Разумная мера перед ужином. Я представил себе императрицу, ждущую окончания этого экзамена по географии, и мне отчего-то стало ее жалко. Надеюсь, список городов и губерний, входящих в ее владения, она все же слушала сидя.

Наконец усердный служака дошел до любимого мной титула «и прочая, прочая, прочая», и вслед за этим, подобно чертику из табакерки или, как говаривали древние римляне, «богу из машины», пред страждущие очи приглашенных к ужину явилась сама великая государыня.

Она была немолода, и я бы вовсе не назвал ее красивой. Насколько я мог судить, и в прежние времена тоже. Но было в ней что-то такое, что делало ее выше всех только что названных титулов. Победительная улыбка, которой она одаривала собравшихся, и твердый взгляд серо-голубых глаз, безусловно, выделяли ее среди находящихся в зале дам. Вслед императрице с сафьяновой папкой под мышкой торжественно вышагивал невысокий плотный мужчина с круглым лицом и хитрыми глазами.

– Безбородко, – пояснил по мыслесвязи лорд Баренс. – Своего рода тень Екатерины. Известен прилежанием и чистописанием. Особенно ценен императрице умением складно формулировать ее мысли. Отменный казнокрад, но, впрочем, всегда блюдет интересы государыни, как свои. Или наоборот, кто его разберет. Полезный человек. У нас для него припасена пара картин Сальваторе Розы. Я уже повелел их ему доставить. Надеюсь, что сей достойный государственный муж это оценит. А в общем, мой тебе совет: всегда отмечай коллекционеров среди патриотов. Далее дежурные генералы, – комментировал мой дядя. – Вот этот красавец в завитом парике со звездой Александра Невского на груди – князь Александр Васильчиков. Полная пустота. Пожалуй, если бы на известный предмет мужского достоинства можно было вешать звезды, все остальные части тела ему были бы без нужды. Впрочем, о звезде Александра Невского мне еще не докладывали.

Слева от него генерал-майор князь Головин. Храбрец, служака. Для придворного чересчур прямодушен. Не думаю, чтобы он надолго задержался в свите. Не его стихия.

Между тем процессия, возглавляемая императрицей, все более приближалась к нам. Государыня то и дело останавливалась возле застывших в почтительном поклоне гостей, одаривая то одного, то другого милостью августейшего приветствия.