Лев Куклин - Год лошади (Сборник рассказов)

— Чудо! Чудо! — забормотала подслеповатая старуха в черном платке, схватив руку незнакомца и покрывая ее сухими поцелуями. — Спасибо тебе, господи, спаси нас и помилуй…

— Да будет тебе причитать, бабка! — одернул ее один из свидетелей произошедшего. — На чудеса у бога лимит вышел… Самый это нормальный экстрасенс. Их теперь в городах полным-полнехонько, хоть пруд пруди. И язвы излечивают, и слепцов прозревают, и калек плясать заставляют… Простой экстрасенс! Но они за так не работают, надо ему поставить. Пошли, братья, угостим нашего прохожего друга хорошим ужином. Заслужил! И все облегченно зашевелились, зашумели, довольные, что появилось такое простое и доходчивое объяснение.

— Зайди в дом мой, странник… — тихо попросила потрясенная мать — Я омою твои натруженные ноги и осушу их своими волосами. И вечно буду молиться за тебя… Но незнакомец покачал головой в знак отрицания и только улыбнулся Ей…

От сельской площади до государственной границы было совсем рядом, — как говорится, рукой подать.

Незнакомец, за короткое время своего пребывания в селении успевший совершить столько необычных поступков, неторопливо и спокойно двигался именно в сторону границы. А все люди, ранее бывшие на площади, вместо того, чтобы направиться в трактир, по какой-то необъяснимой причине шли за ним на почтительном расстоянии, никак не вровень, не догоняя и не перегоняя, не решаясь что-либо сказать или предпринять.

Почти сразу же начались огороды. Здесь, независимо от изменений политического климата, земля маленькой страны добивалась больших производственных успехов и всячески показывала, на что она способна, когда ей не слишком мешают: по обеим сторонам дороги, превратившейся теперь в тропу, частоколом стояла кукуруза, а ее золотистые початки, так похожие на разрывные фугасы, подымались, разумеется, — выше человеческой головы; слава Богу, она-то не собиралась обрушивать свои плоды на эти хрупкие головы…

Подсолнухи тянули свои объемные модели солнечного диска к своему подобию в небесах; а за круглоголовой капустой и веселыми джунглями зеленого горошка, за рядами толстощеких томатов и зрелых баклажанов, сизых, как вяло свисающие носы горьких пьяниц, за грядками кабачков и тыкв землю пересекала всего лишь в принципе воображаемая линия на картах. Граница!

Точно такие же земные плоды произрастали и на той, другой стороне: такие же кабачки и тыквы, такие же сочные помидоры и баклажаны, таких же точно независимых ни от чего цветов зеленый горошек и красный перец. Они-то не перекрашивались… И точно так же подсолнухи тянулись к тому же солнечному диску.

Но… Граница обязывала.

На той, другой стороне жили точно такие же двуногие человеческие существа, ходили точно в такую же церковь и в такой же точно трактир, и даже площадь их городка носила точно такое же название!

Более того, люди говорили на одном, весьма схожем языке и носили даже одинаковые фамилии, но по обе стороны они, тем не менее, с трудом и заметным отвращением произносили знакомые сочетания букв, словно они, эти самые буквы, заставляли их блевать, буквально выворачивая их души наизнанку.

Просто — они были те же, но другими их заставляла быть граница. На той, другой стороне, за рекой она выглядела побогаче: там в несколько рядов тянулась колючая проволока на высоких бетонных столбах. Видимо, колючки вполне хватало для внутренних надобностей и еще оставалось вполне достаточно для нужд внешнего представительства. По ночам вдоль границы, гудя от яростного накала, светили мощные прожектора, и даже обычная синяя навозная муха, контрабандно перелетавшая границу, в их лучах вспыхивала и казалась благородным светляком…

Толпа, сопровождавшая незнакомца, остановилась у пограничного поста. Дальше пути не было: в этом месте мост через реку еще не построили и навряд ли проектировали. Дорога из внутренних районов страны умирала своей смертью на сельской площади. Перед ними налево и направо, сколько видел глаз, тянулась святая святых — тщательно ухоженная и разровненная граблями земля контрольно-следовой полосы.

Сколько тыкв и кабачков, сколько помидоров и кукурузы могло бы вырасти здесь, на этой впустую томящейся под солнцем земле, отвыкшей рожать! Она лежала, свеженькая и незапятнанная, как официальная биография популярного политика.

Бдительные пограничники во главе со своим бдительным, но ленивым непосредственным командованием дело знали туго: они с подозрением оглядели кучку своих соотечественников и решительно взяли оружие на изготовку, преграждая путь вполне вероятному пограничному инциденту.